А еще он знал, что и день ему не страшен, разве что солнце доставит некоторое неудобство, что легко купируется солнечными очками. Веня улыбнулся и шагнул в ночь. Все было хорошо и впереди целая вечность. Ведь теперь его не убьют, простое оружие не страшно для него. Но есть и то, чего стоит опасаться.
Стоял конец июля 1945 года, третьего месяца после победы. Солнце светило так, словно хотело компенсировать людям все эти годы, проведенные ими на грани жизни и смерти, хоть немного согреть холодные сердца. Гвардии майор Вениамин Данилов спустился по ступенькам штаб-квартиры советской оккупационной администрации в Вене – дворца Эпштайн, что рядом со зданием Парламента10, огляделся и привычным движением надел солнечные очки «авиаторы». Давно уже никто не удивлялся советскому офицеру в американских солнечных очках, а если бы какой патруль захотел придраться, то в кармане у майора лежала справка из госпиталя, в которой черным по белому было написано, что в связи с поражением глаз подателю сего предписано врачом носить солнечные очки в обязательном порядке.
Война оставила свои разрушительные следы на теле одного из красивейших городов мира. Город брали штурмом, а это всегда большие разрушения. Вениамин испытывал противоречивые чувства: с одной стороны было и удовлетворение и даже злорадство – венцы испытали на собственной шкуре то, что до этого испытали жители множества советских городов, и они это заслужили. Но, с другой стороны, ему было жалко всей этой красоты, проступавшей сквозь обломки. К сожалению, в современной войне иначе не бывает, спокойно подумал он, отгоняя непрошенное сожаление, и направился в сторону дома, где ему была выделена квартира. Собственно, даже не квартира, а целый первый этаж небольшого двухэтажного дома, который он делил еще с одним сотрудником оккупационной администрации, сам будучи помощником по особым поручениям коменданта советского сектора.
За прошедший год, заполненный боями и победами, боями и поражениями, потерями боевых друзей, горечью и порохом, Вениамин очень многое узнал о себе, точнее, о своем новом естестве. В шедшем по побежденному городу молодом майоре с орденами и медалями на груди, вряд ли кто признал бы измученного, тощего и вечно голодного старшего лейтенанта образца августа сорок четвертого. Он будто стал выше ростом, плечи расправились, а под плотной тканью гимнастерки можно было заметить перекатывающиеся мышцы. А если бы кто взглянул нечаянно, когда он без очков и не надевает маску добродушия или тупого служаки, в его волевое лицо с глазами, отливающими сталью, то, скорее всего, постарался бы опустить взгляд и поскорее пройти мимо. Данилов напоминал собой всегда готового к бою волкодава, обладающего изяществом и грацией леопарда. Каждый, кто хоть раз попытался померяться с ним взглядом, понимал сразу: этот парень опасен, с ним лучше не связываться, ничем хорошим для решившего противостоять ему это закончиться не может.