– А ты как сюда попал?
– Я только из Питера пришел. Еще местные порядки не знал, так они меня и сцапали. Сам бы не дался. Я свободу люблю. Но мне сразу понравилась мама, дом. С папой ссорился поначалу, а потом ничего – полюбились.
Они долго пили алюминиевую водку, захмелели. Кожа Николая стала бугристой и рыхлой, а под глазами проступили филетовые круги.
– Эльзу жалко, и приемных родительниц тоже, а на Игоря плевать. Он погань, гнусь, плесень, – и Николай заржал. И этот неестественный смех опять насторожил Екатерину.
Уже под утро Николай уложил в постель Эльзы вдребезги пьяную женщину. Екатерина никак не хотела идти в спальню приемных родительниц.
– Могу спать с тобой, – предложил Николай. Екатерина рассмеялась, как умеют смеяться только взрослые женщины, и Николай сделался маленьким и беспомощным…
Весь остаток ночи Екатерине снился пожар. Горела земля. Одновременно случилось семь извержений вулканов, и от бушующего огня негде было укрыться. Языки пламени слизывали целые города. Кипела Венеция, в каналах заживо варились люди, стоял в серой дымке Париж, пламень источил его изнутри, и здания, как на полотнах импрессионистов, рассыпались в пыль. Москва раскалилась докрасна и взорвалась. Екатерина стояла на башне и смотрела на пылающую землю, и у нее не хватало мужества сделать последний шаг. Еще мгновение ощущать себя живой, еще мгновение улыбаться, еще мгновение сквозь гарь смотреть на солнце. Только в юности можно, не задумываясь, ударить ножом по венам, а с каждым годом тебе все больше хочется жить, и чем меньше у тебя сил, тем более алчным становится твое желание.
Екатерину разбудил стрекочущий шум почтолета. «Неужели нельзя доставлять газеты в более подходящее время?» – подумала женщина и открыла один глаз. В окне висел ясный круг солнца и сквозь ажурную зелень лил в комнату свет. Предметы выглядели приветливо, а озабоченный гомон птиц, будто готовящихся к чему-то хорошему, только усиливал радость. И никакой гари, и никакой дилеммы: кидаться вниз или все-таки подождать, когда пламень подкрадется и сожжет тебя вместе с идиотскими сомнениями!
Голова болела и было ужасно мокро, волосы влажные, простыни тоже. Екатерина приподнялась на локтях и невольно засмеялась. В зеркале, зажатое латунной рамой, сидело чучело с обсыпавшимися глазами и растекшимся ртом. Она вспомнила, что вчера не воспользовалась походным набором косметики. А жаль! Теперь рожа выглядит помятой.