Я прикоснулась к её лунным волосам. Удивительно, какие они мягкие и тонкие, я не знала прежде, я думала они как мои – плотные и густые, нет, её совсем иные, так и гладила бы их, запуская пальцы к тёплой голове, накручивая вокруг фаланг, они как дистиллированная вода, такие же нежные, неплотные…
Удивительные тёмные, почти чёрные брови и такие густые, как это странно у такой блондинки, они узкими красивыми линиями уходили к вискам от тонкой переносицы, и никаких лишних волосков, с которыми, к примеру, постоянно боролась я, доводя от природы густые брови до состояния ниточек. А она ничего никогда вроде и не делает и остаётся вот такой прекрасной. Господи, какое лицо… Наверное, если бы кто-то хотел создать нечто идеальное, он должен был бы смотреть на неё. Вот этот идеальный широкий лоб, кто вымерял его и какой линейкой, чтобы он был вот таким под правильной скобкой волос над ним, выпуклый и светящийся. Эти ресницы, блестящие тёмным шёлком, я не вижу сейчас её глаз, но я знаю, какие они, какой в них глубокий синий цвет, какие широкие в них зрачки, кажется, в них отражается половина мира. Я не могла, как следует видеть губы, между них была вставлена трубка для дыхания, но их чёткая красивая линия была мне хорошо видна, как и их бледность, и кровь между ними, давнишняя уже, это только засохшие крупинки, всего лишь…
Она очень похудела, это даже удивительно, как хорошо я помнила её лицо, и сейчас я вижу, как ввалились у неё глазницы и выступили скулы, даже на висках над скулами появились небольшие западения… Ты очень больна, Таня, и, может быть, ты даже не останешься жить, может быть, все твои мучения вообще напрасны, а я… А может быть, я дам тебе вторую жизнь, если заберу сейчас твои клетки. И шанс твоему ребёнку, который, возможно, сейчас обречен?
Но нет, ты хочешь уговорить саму себя, что действуешь не в интересах извращённых злодеев. Ты воровка, ты пришла её ограбить. Ты уже делала так с ней, ты уже украла у неё чудо первой ночи любви, утопив её в дурмане.
Она сама виновата. Сама! Сама…
Конечно, сама. Уже тем одним, что она приехала в Кировск и нарушила там весь порядок, который так хорошо складывался вокруг тебя. Внесла неправильность, какой-то изгиб, даже слом, и перемешала все краски, как вечно делала на своей палитре и притом у неё выходили самые лучшие эскизы. Ох, как же я её ненавижу за то, что не могу не восхищаться ею. Даже вот такой, обнажённой передо мной, даже растерзанной… а я пришла ещё дотерзать её. Забраться в святая святых её глубин и загадок…