– Задержали сегодня, – отвечал тот спокойным своим тоном, недолго покосившись на Гордеева.
– Ничего, вот диван уже готов, мальчики, квартиранты мои, вынесли, – говорила она, – Справились. Осталось только погрузить его.
Спустя несколько минут совместных усилий диван был погружен в прицеп со всеми условиями безопасности. После проделанной работы Наталья Алексеевна с удовольствием сказала:
– Ну, вот и всё хорошо. Пора нам, Витя, ехать. Заждались нас, наверное.
Она попрощалась с Максом и Эдиком и села в машину. Длинный Витя тоже при расставании оказал вежливость, подавая руку им двоим, благодаря за помощь, и Гордеев не мог её при этом не пожать.
Наталья Алексеевна при всей её откровенности не была такой уж простой. Да, торговала она на рынке своими цветами, но только от того, что порой ей становилось скучно. А так это не являлось источником её основного дохода. А была она типичная рантье. Муж у неё – военный, до того, как его не стало, успел за свою жизнь квартиру получить, пока не скончался по состоянию здоровья, отчего жильё и дали. Спустя некоторое время, Наталья Алексеевна вышла замуж второй раз, да и поселилась у нового своего мужа. А квартиру ту, да ещё одну, какая ей по наследству от собственных родителей досталась, сдавать стала, причём, весьма неплохо. В одной из них и сидели сейчас Макс с Эдиком.
Гордеев при этом сидел на том же балконе и, по словам Эдика, уменьшал время своей жизни медленными затяжками.
«Как смешно получается» – думал он о сегодняшней встрече со своим провожатым. Мысли его не были направлены на тему до крайности тесного мира, скорее восхищали и поражали его контраст и неоднозначность. Странная череда обстоятельств вскрыла иронию этой жизни: «Недавно только он меня дубинкой на земле бил и за решётку увлёк, а сегодня я диван помог погрузить для его нового дома и руку ему жал». Но сделался ли Гордеев от этого лицемером?
Во двор въехал чёрный громкий автомобиль, динамики которого извергали шумные звуки на все ближайшие окрестности и путали мысли. Окно балкона было закрыто, но этого оказалось недостаточно, пришлось зайти в душную от невыносимой жары последних дней квартиру.
«Ужасно!» – думалось Гордееву, пока он мерил шагами комнату, – «Не только меня одного ведь усадили за решётку. И Дениса, и Алису тоже. Нет, всё-таки ужасно! Последствия ощутили на себе мы, кто не нарушил ни один закон. А тот, кто совершил настоящее преступление в сторону человека…Нет, не только человека, в сторону разума, тот сейчас, скорее всего, заносит цветок в свой новый дом для возрождения и собственного спокойствия, кое у него непременно будет, и готовится праздновать грядущее новоселье. Несправедливо. И нет, не привык!»