– Не то, но скоро будет иным! – произнес в ответ ему нестройный хор из трёх голосов и бокалы сомкнулись при этих словах.
За оставшийся вечер успели вспомнить Маяковского, Мандельштама и то время, при котором они жили, но не выжили. Так и настал двадцать первый час.
– Как быстро время пришло! – удивлялся Фёдор, – Разом на улице потемнело.
– Я могу проводить тебя, – немного промедлив сказал Макс, обращаясь к Алисе.
– Я бы тоже мог пойти с вами, – добавил Денис.
– Не стоит, – отвечала она, смущаясь, – Доберусь сама.
– Можете пойти со мной, – развеял начавшееся тягостное молчание Фёдор, так, что остальные вновь смотрели теперь на него.
Четверо молодых людей, наконец, покинули этот манерный ресторан. Ночная летняя прохлада резким дуновением ветра взбодрила довольные лица, опьянённые какой-то идеей, растормошила неиспытанные, свежие, но уже искрящие, яркие мысли. Уверенно делали шаги новоиспечённые соратники. Румяная круглая луна отчётливо виднелась и путеводные звёзды, казалось, сияли вокруг. По улицам неторопливо гуляли молодые, никуда не спеша, наслаждались зеленью вокруг и внутри них.
На перекрёстке четверо людей разделились. Денис с Фёдором отправились на одну и ту же улицу, на которой, как оказалось, вместе жили. Макс с Алисой не спеша также направились в свою сторону.
– Давай я всё же тебя провожу, – не унимался Макс, когда они спускались в метро. Внутреннее чувство долга, а может и не оно подсказывало ему сделать это.
– Правда, не стоит, – с натянутой улыбкой отвечала она, подняв на него глаза.
Гордеев также смотрел на неё, стоя ступенькой ниже на эскалаторе. Неуверенность, отказ и волнение – быть может они и направили его в один вагон с Алисой.
– Хорошо, если тебя смущает формулировка моего предложения, – вновь говорил он, подсаживаясь к ней, – Я могу попросить у тебя разрешения подышать свежим воздухом и прогуляться до твоего дома? Если ты этого хочешь, то могу идти даже позади тебя.
На этот раз искренняя, сдержанная улыбка появилась на лице Алисы, которая теперь смело смотрела на него.
– Хорошо, в таком случае, я не против.
До белокаменной церкви они дошли молча. Золотой крест отливал лунным светом среди звёздного неба. С наступлением ночи эта святыня казалось опустошенной. Белоснежная потускневшая обитель будто притаилась в сумерки, в то самое время, когда совершаются грехи.