Это сильно рассердило молодого, горячего царя. Не рассчитывал на такую встречу. И даже тот факт, что по лифляндским землям ещё совсем недавно, в 1696-ом году прокатилась сильная волна неурожаев, не успокоил его гнев. Знал; все эти земли кормили Швецию хлебом, являясь её владениями. И, тот факт, что местные жители вынуждены были теперь голодать не в состоянии прокормить самих себя нисколько не был принят им в виде аргумента. Слишком уж надеялся на подобающую ему встречу и был ущемлён таким неуважением к себе, как к царю соседнего государства. Не только память о хорошем, но и обиду запоминал навсегда и прощал лишь при искреннем чистосердечном покаянии.
Накрывшая всю Эстляндию и Лифляндию, последовавшая за голодом эпидемия «чёрной смерти», не только существенно сократила численность населения, но и сильно подняла цены на продукты.
Эрик Дальберг, не зная о точном времени прибытия московского посольства неоднократно высылал на границу возчиков с подводами. Но, всё в пустую. Никак не мог определиться Пётр со временем своего визита, считая, как царя Московии будут ждать, в любой момент.
Лишь только в марте решившись перейти границу Пётр оказался в Лифляндии, как раз именно в то время, когда меньше всего ожидали.
Поняв, в итоге упустили на границе царя, шведские власти успели организовать соответствующую царскому посольству встречу в пригородах Риги. Уже за три версты от города ждали присланные за ним генерал-губернатором кареты. Но скрылся в рядах волонтёров. Так среди них и вошёл в город.
Хоть молодой Пётр не афишировал своего имени, номинально будучи простым урядником Петром Михайловым, подыгрывая ему все встречающие офицеры, несколько бургомистров, и именитые горожане, представители купеческого союза «черноголовых» делали вид, что не понимают истинного звания, при этом отдавая царские почести. Но уже зародившаяся в сердце Петра некая недосказанность заставляла специально выискивать промашки в отношении к нему. Хоть и не назвался официально царём, но искал малейшего повода для подпитки тлеющего костра обиды.
Замечал отсталость всего русского от европейского. Не устраивала стрелецкая форма, воинские звания, что норовил изменить, начав с потешных войск. Но не понимал, не видел, не хотел найти в этих, определённых недостатками преимуществ. Ведь пусть и иным, но своим путём шла страна. И вовсе не имело бы большого значения для любящего Родину царевича то, насколько отлична она от иных государств. Но ощущал в себе чувство неполноценности с детства имея дружбу с немцами с Кукуя. Хотелось быть таким же. И в этом стремлении прежде всего уделял внимание внешнему виду, забывая о внутренней составляющей, покоящейся прежде всего на иной вере. Но не был тогда ещё готов, да и не имел той власти способной повлиять на церковь.