Всегда раньше думала, только северные женщины, таковы. Да и то не все. Теперь же видела; во многом в жизни бывают исключения. Но, не хотела этому верить. Заставляя себя через силу принадлежать Вене. Он же в свою очередь не мог ничего с ней сделать.
Никогда такого не видел. Да и многое видел ли вообще в своей жизни? Нет, конечно, что-то видел. Было с чем сравнивать.
Снял с неё юбку. Упала на пол, подле дивана. Трусишки, повисли на краю стола.
Весь дрожа от желания, дотронулся рукой.
Там было сухо.
Ничего, сумеет сделать всё, от него зависящее. Если не желанен ей, но, не сопротивляется. то пусть потерпит.
Терпела. Точнее надеялась – будет хорошо. И он победил, одолев преграду.
Значит это не так плохо. Просто первый раз. Первый раз. Первый раз. …
Всё получается!
Нет, она нормальная. Просто это впервые у неё. Надо срочно принести полотенце, лихорадочно думал Веня, не в силах остановиться. И. именно в этот момент на этаж приехал лифт.
– Аааааа! – от безысходности, не имея сил, чтоб прекратить, всё же пересилив себя, помогая сам себе рукой закончить начатое дело, убежал в сторону ванной, вскоре вернувшись оттуда с полотенцем, которым почему-то вытирал сам себя.
– На. Вытри диван и одевайся. А я пока встречу родаков. Вернулись гады на пару часов раньше, – на ходу одевался, прыгая на одной ноге, застряв в штанине.
Не так боялась быть застигнутой его родителями, сколько радовалась своей победе. Нет, нисколько не стыдилась от содеянного. Одеваясь стремительно под лицемерным взглядом с фотографии Вениного отца, который, как теперь знала, несмотря на все свои отрицательные качества, обнаруженные в нём, имеет и положительное – видеть человека насквозь, застав его в самый нелицеприятный для этого момент.
Успела! Крови не было. Ничего не болело. Слышала голоса родителей, шум Крещатика, шелест каштанов под окнами, и даже, как показалось ей, падающие на асфальт листья.
Коньяк! Какой ужас! Куда же она теперь спрячет его?
Нет. Не будет. Да и не украла же она его в конце концов. Пусть уж лучше увидят, чем догадаются о большем.