– Без побед в войне со Шведами не было бы той России, что приютила и вскормила нас! – удивившись вспышки гнева, Яков Карлович старался взять себя в руки и успокоиться. Впервые задумался над тем, что не будь тех славных для его фамилии времён, не выбрала бы страна пути, приведшего в итоге к революции.
– Давайте лучше выпьем ещё. Поверьте, все эти споры не приводят к добру. Да и не стоит соглашаться с моими словами. Кто я такой для вас, в конце концов? Крещёный Еврей, спасающий теперь свою шкуру, впрочем, как и вы, да и только, – торопливо, словно всеми силами стараясь смягчить гнев своего соседа разлил по рюмкам коньяк.
Понимая; нет никакой пользы от продолжения спора, кроме, как повышения давления и сердцебиения, Яков Карлович, послушался смелого еврея, потянувшись за рюмкой.
– Нус, за душевное спокойствие! – провозгласил Михаил Адамович.
Выпили.
Вагон постепенно заполнялся, и Яков Карлович, встав, сделал шаг к двери, протянув к ней руку, сказал: – С вашего позволения, – и увидев согласие со стороны Михаила Адамовича, кивнувшего головой закрыл купе.
– Так, пожалуй, мы не будем мешать своим спором окружающим. Народ уставший и очень нервнен от происходящего, – присаживаясь пояснил соседу.
– Душевное спокойствие, – припоминая что-то, тушил свою, докуренную сигарету Михаил Адамович.
– Никогда не понимал русского человека, хоть и думаю на его языке, применяя немецкий по мере надобности. Неужели мы мешали ему все эти годы? – подкуривал следующую сигарету.
– Только первое столетие, пока ещё помнил, как жил прежде. Затем смирялся будто перекрученная пружина у часов, или патефона, готовая лопнуть в любой момент. Недаром некую аккуратность следует применять при заводе механизмов, – хитро улыбаясь разливал коньяк Михаил Адамович.
– Но, ведь без нас, никогда бы не удалось России подняться до таких высот. Одного маленького шага не хватило ей в войне с Германией до полного разгрома Кайзера, если бы не эти либералы, – видя роль предков в развитие страны, но будучи отвергнут ей, теряя нажитое, чувствуя себя изгоем легко согласился с Михаилом Адамовичем. Именно сегодня, сейчас, сидя в этом не просто доставшемся ему купе, не без посторонней помощи понял: стал чужим у себя на Родине. Только лишь потому, что ни он, ни кто-либо из его предков не принял её для себя от всей души, со всеми её недостатками и проблемами, всегда держа на отдалении, словно были выше. И, вот теперь расплачивался за это.