В последние полгода не вспоминать о нем было легко. Что бы ни думала моя мать, у меня есть своя жизнь, и стоящий передо мной мужчина стал в ней просто редким гостем.
– Чего тебе? – спрашиваю, поворачиваясь к нему спиной.
– Хочу помочь, – слышу в ответ.
– Если хочешь помочь, просто сядь в свою машину и уезжай.
– Я думал, мы это уже проходили.
Его ботинки стучат по бетонным ступеням, когда он начинает спускаться.
– Мне все равно, что ты думаешь.
– Я расстроен.
– Иди в задницу.
– Я бы с удовольствием трахнул твою задницу.
Развернувшись на пятках, гневно смотрю в его заросшее щетиной лицо.
Он остановился в метре, заслонив собой проход и вторгнувшись в мое личное пространство запахом своего парфюма, который мне неизвестен, но, определенно, ему идёт.
Расслабленно обведя взглядом погреб, опускает его на меня.
– Все как всегда? – спрашивает усмехнувшись. – Стоит только спичкой чиркнуть, да?
– Я не в настроении с тобой шутить, – огрызаюсь.
– Кто сказал, что я шучу?
Сжав пальцы в кулаки, предупреждаю:
– Ты дотронешься до моей задницы только через мой труп.
– Я почти хочу принять этот вызов, – говорит сквозь зубы. – Я всё-таки ебаный мазохист.
– Ты ебаный мудак, – сообщаю ему.
Я просила его здесь не появляться! По крайней мере, не одновременно со мной.
– Отлично. Ни один вменяемый мужик тебя бы не вывез.
– Пошел ты! – рычу ему в лицо.
– Блять, – втянув в себя воздух, он запрокидывает голову и закрывает глаза.
Сердце мечется по моей груди, и я отскакиваю в сторону, пытаясь успокоить свое срывающееся дыхание.
Здесь слишком тесно, чтобы я могла хотя бы на два процента проигнорировать то, что нахожусь здесь не одна.
– Я собираюсь в отпуск через месяц. За границу. Хочу взять Мишаню с собой, – проговаривает жестко.
– Я спрошу, что он об этом думает, – смотрю на него холодно.
– Он в восторге.
То, что сын не сказал мне об этом, немного задевает, но я не собираюсь страдать из-за этого прямо сейчас.
Мне не хватает воздуха. И не хватает пространства.
– Это все?
Обведя колючими глазами мое лицо, Чернышов отвечает:
– Почти. Извинись за меня перед родителями. До встречи.
На этом он уходит, по дороге оставляя на полке банку с Мишаниным зубом и две упаковки лекарственного драже, которые я верчу в руках, с подозрением понимая, что это средство от похмелья.
– Какого хрена? – рычу, но успеваю увидеть только, как за моим бывшим мужем закрывается дверь.