После десяти минут гребли, когда деревня Коковкино осталась позади, я направил сап к берегу, чтобы сходить по-маленькому и достать из завалов багажа камеру. На берегу я отснял первый кусок будущего фильма, подивился наличию снега на берегах и двинул дальше. Но не прошел и километра, как меня ни с того ни с сего стало крутить на одном месте: я делаю гребок, а сап, вместо того чтобы идти прямо, резко разворачивается на месте. В прошлом году в одном из сплавов я прошел 40 км без фина и навсегда запомнил те паскудные ощущения от неуправляемой доски. Сомнений не было – я потерял плавник, который крепился ко дну доски, придавал ей устойчивость и ровный ход.
Причалил к берегу, разгрузил сап, залез в ледяную первомайскую воду, поднял доску и убедился: в месте, где должен был торчать киль, «торчала» пустота. Выругавшись в небо, я подивился, сколь недолгим был его путь, и полез в гермобаул за запасным килем.
Спустя 13 км боданий с порывистым ветром я причалил к берегу, чтобы разбить лагерь и наконец-то выспаться. Перекусив гороховым супом, которому не дал развариться, я завалился в палатку и явил на свет свой новехонький спальник. Солнце еще не зашло, когда я выключился.
Проснулся от холода. В подмышках было жарко, зимний спальник явно работал, но в целом был дубак, и нос вне спальника сразу замерзал. Откинув правую полу тента набок, я ожидаемо увидел иней. Изморозь была везде: трава, сумки, палатка, мои гидроботы – содрогнулся от мысли, что нужно будет их надевать.
Подняться помогли мысли о горячей овсяной каше с изюмом и сгущенкой. Стуча зубами, я надел на себя все, что было: ветровку, спасжилет, мембранный дождевик, кепку и зачем-то солнцезащитные очки. В тот момент мне казалось, что лишним не будет. Почистил зубы, приготовил завтрак, запил кашу горячим кофе с горьким шоколадом и, кажется, согрелся. Солнце хоть и светило ярко, но грело не очень. Ничто не греет лучше весла, подсказал мне внутренний голос, и, повозившись с расстановкой вещей на доске, я ломанулся покорять водные просторы Волги. Ветер был в спину, что не могло не радовать.
Я шел вдоль неказистых, еще совершенно не весенних берегов. Если бы не елки, то зеленый спектр в прибрежных рощах отсутствовал бы напрочь. Пейзаж удручал, а снег, который местами все еще не растаял, сулил холод.