Путь предстоял относительно долгий: штаб расположили в центре, дорога к нему от восточного ККП (главного) в западном направлении составляет около пятнадцати минут. – «Хоть трамвай пускай!» – отметил про себя Старохватов.
Сопровождающий офицер, пока шли, организовал лёгкую экскурсию Богдану, то ли от скуки, то ли начальник приказал. Территория училища достаточно большая, красивая, ухоженная: никаких развалин, гор мусора; много тропинок, лавочки с урнами, фонтанчики, словно здесь санаторий, а не исправительное учреждение! Плац блистательно ровный, «снаряды» на полосе препятствий ярко выкрашенные, равно как бордюры, деревья и всё остальное. Перед административными зданиями обосновали небольшую чайную, за ними (к западу) большая котельная с передовым оборудованием, библиотека, клуб, актовый зал и тому подобное.
Березин с искренней радостью встретил своего человека в кабинете, приобнял того по-отцовски, потряс за плечи, рассмотрел гостя с головы до ног: капитан выглядит бодро, весело, словно вернулся из заграничного курорта, ничто не говорит о недавнем, месячном запое Старохватова. Да, Богдан лихо приложился к бутылке! Он запил после возвращения из последней командировки (горячей точки), когда узнал: жена подала на развод, вышла замуж за лучшего друга, с восьмилетней дочкой общаться хоть и не запретила наотрез, всё же старалась свести их контакты к минимуму.
Генерал, заказав по селектору у секретарши горячий чай и лёгкий перекус на двоих, пригласил младшего товарища за стол.
Богдан бегло осмотрел кабинет Николая Потаповича: просторный, потолки высокие, обстановка весьма дорогая и солидная, в то же время – «неуставная», слишком уютно здесь, если бы не суровый генерал в кожаном кресле, в изголовье которого висит портрет президента, да не стол для переговоров с заставленными в него стульями, можно было бы подумать – это люксовый номер в элитном отеле. Березин – среднего роста офицер: волосы седые, подстриженные под «тройку»; лицо его, руки плечи и ноги – худые, только появилось небольшое пузо, «трудовая мозоль», оно несколько портит картину, хотя нисколько не влияет на прекрасную военную выправку воинского начальника. Говорит генерал одновременно и ласково, и строго, главное – с участием! От солдата до полковника, любой, с кем бы ни общался Николай Потапович, ощущали себя «важно» от его манеры речи, могли смело сказать, что говорили со старшим товарищем, а не придирчивым самодуром, за это его больше уважали и любили подчинённые (вполне заслуженно). Недавно генералу стукнуло шестьдесят лет, настолько он и выглядит внешне, редко кто путал истинный возраст Березина.