Павел Трофимович долго переводил дух.
– Зацепило, – шептал он, – ох, как зацепило. Ай да Олег, ай да сын! Вырастил так вырастил. Но страшно-то как! Домой как теперь добираться?
Павел Трофимович решил не рисковать и остановиться в городской квартире сына.
Домой он не вернулся ни на следующий день, ни после.
Отец Олега вышел из клуба последним. На улице несколькими компаниями толпились любители шахмат: прощались, напрашивались друг к другу в гости, смеялись.
Гаврила без отчества стоял неподалёку в одиночестве. Павел Трофимович напрягся. У него до сих пор не прошло ощущение того, что Грибник держит его за плечо. Неуверенными шагами подошёл к толпе, которая договаривалась продолжить веселье. Ранее он никогда не продолжал вечер в кругу любителей шахмат, но сегодняшний случай заставил его сделать это.
– А меня с собой возьмёте? – пробормотал отец Олега неуверенно.
– О, Павел Трофимович, новость изменила и бровь, и голову? Конечно, какие вопросы могут быть? С удовольствием, – воодушевлённо произнёс один из сильных соперников, – давайте со мной, а дальше разберёмся.
Быстро юркнув в карету, Павел Трофимович сразу же припал к окну. Но было очень темно, и Гаврилу он не заметил.
Кутили несколько дней подряд у помещика Фролова. Павел Трофимович всё огорчался, что раньше не знал о таком веселье.
Подсчитывал в уме, сколько времени существует клуб и сколько он таких вечеров пропустил. Насчитал семьдесят три вечера.
В доме у Фролова было весело. Богатый вдовец, казалось, из лёгкого опьянения не выходил никогда. Он и на турниры приходил навеселе. Часто поддавался другим, чтобы быстрее закончить партию и заняться чем-то более интересным.
На третий день за Павлом Трофимовичем прибыл Олег. Как Павел Трофимович был счастлив! Выходить из дома Фролова он не намеревался, очень боялся за свою безопасность.
По пути домой передал сыну всё, что удалось записать и в клубе, и в доме у Фролова.
– За нашим домом следят. Я ставил ловушки и нашёл их разрушенными. Кто-то попал в капкан. Не животное, кусок штанины остался. Больше в клуб не пойдёшь, – сказал отцу Олег Павлович, – буду думать, как быть дальше. У дома Орловского были замечены арабские торговцы коврами. Родион, по-видимому, на уловку клюнул, и теперь надо бы узнать, о чём он с ними говорил. Об этом я позаботился. Скоро мне донесут. Мне это стоило двух жеребцов. Твоих жеребцов.