Ночью Алиме приснились её умершие дети.
Вахид и Арби в белых одеждах медленно шагали по пустыне. Они уже снились Алиме перед отравлением. Тогда её старший сын Арби, проживший всего два месяца, а во сне ставший высоким, сильным подростком, нашёптывал Алиме, что Мадина сошла с ума. Он узнал об этом от её сына Мустафы, который не так давно присоединился к своим дядям.
После отравления Алима не сомневалась в том, что это сделала Мадина. Но для чего это нужно было невестке-дочери, Алима не понимала.
А в новом сне сыновья звали Алиму к себе.
Они размахивали одеждами, как бабочки крыльями и пели ласково:
– Ум-м-м-м-ми, ум-м-ми-и-и-и-и…
Когда Алима проснулась, это пение ещё долго звучало у неё в голове.
– Как всё перемешалось, – шептала Алима, – как всё запуталось и стало невыносимым. Как плохо поступил Мустафа, забрав много лет назад тяжелобольного ребёнка, а потом и женился.
Алима намучилась с маленькой Мадиной. А теперь Мадина выросла и решила устранить свою свекровь, чтобы стать единственным словом для своего мужа.
Мустафа давно не прислушивался к советам матери, хотя она всегда оказывалась права. Но он совершал ошибку за ошибкой и гордился своими успехами и победами. Алима радовалась вместе с ним, но знала, что большинство ошибок он мог избежать, прислушавшись к ней.
– Эти чужеземки вскружили голову моему Мустафе, и если я не избавлюсь от них, они избавятся от меня.
Алима вдруг и Лилю перестала жалеть. Её сердце стала наполнять злость.
Еду не приносили вот уже третий день. Лиле стало казаться, что она умрёт в этом подземелье и больше никогда не увидит своего сына. Мысленно обращалась к Мустафе, чтобы тот не причинил Ивану боли. Молилась о сыне, отце, Олеге Павловиче и Ольге.
После того как она узнала, что жена брата умерла, всё время молилась о ней. Ей было жаль безумную несчастную Ольгу.
Лиля старалась вспоминать только хорошее из их жизни под одной крышей, и этого хорошего было больше.
Поль обессиленный лежал на земле. Всё время молчал. Лиля почти не спала. Чувство голода не приходило к ней, внутри была пустота и какая-то лёгкость.
Когда у Поля на четвёртый день начался голодный бред, он стал орать. Кричал громко, сжимался весь, а потом затихал ненадолго. В такие моменты Лиля думала, что он умер, подходила к нему, прислушивалась к дыханию.