– После свадьбы мы обязательно родим мальчика. Ты согласна? – говорил я.
– Согласна, папочка… – бормотала разомлевшая Ника.
Близился к концу ее декретный отпуск, и я сказал:
– Я не хочу, чтобы ты работала. Ты согласна?
– Не согласна…
– Хорошо, можешь работать. Устрою тебя, куда захочешь. Хоть в Академию наук. Хочешь работать в Академии наук?
– Нет, папочка, я хочу работать твоей секретаршей. Иначе ты без меня совсем испортишь желудок…
В выходные утренние часы дремотной неги к нам в кровать в мягких фланелевых штанишках и рубашонке забиралась дочь и устраивалась между нами. Взрыв умиления и родительский восторг подтверждали, что наш будущий брак праведный, своевременный и настоятельный.
– Это мой папа! – дразнила дочку Ника, делая попытку меня обнять.
– Нет, мой! – заслоняла меня маленьким тельцем дочь.
– Так, девушки, все! В июле подаем заявление! – распорядился я в конце мая во время очередного дележа.
Иногда из-за спины моей невесты выглядывало вопросительно-удивленное лицо Лины и пыталось обратить на себя внимание. Равнодушие, с которым я встречал фирменный молчаливый укор бывшей жены, меня приятно радовало. Скабрезные подробности ее предполагаемых любовных похождений теперь меня ничуть не волновали, а удовлетворение от мысли, что кинувшись мне мстить, она узнает, наконец, почем нынче фунт сердечного лиха, грело душу.
«Ах, как хорошо – я здоров, я абсолютно здоров!» – ликовал я.
Ожидая, что будущий акт гражданского состояния станет для меня чем-то вроде больничной выписки с диагнозом: «Годен к новой семейной жизни», я гордился собой. Меня распирало от самодовольного ощущения собственной порядочности, мне льстило считать себя благодетелем и распорядителем судеб двух ручных, беззащитных существ. Попробуйте увидеть меня, важного и непререкаемого, в кругу будущей семьи.
– После свадьбы мы поедем на море! – провозглашал я с вечернего дивана.
– А куда? – хотели знать обнимающие меня мать и дочь.
– А куда вы хотите?
– В Африку! – хотела дочь.
– Да, в Африку! – присоединялась мать.
– Хорошо. Тогда в Тунис!
– В Тунис, в Тунис! – целовали меня с двух сторон мои женщины, нежно и осязаемо наполняя меня миром и покоем.
Время от времени я говорил Нике:
– Хочу, что бы ты купила себе что-нибудь этакое!
– Зачем? – поднимала брови Ника. – Я и так вся в подарках!