Как это очень часто бывало в богатых петербургских домах, парадная лестница, поднимаясь ко входу в нарядную бальную залу, упиралась в зеркало. Делалось это с умыслом, чтобы дамы и кавалеры, перед тем как отдать себя на растерзание тысяч глаз, могли еще раз убедиться в собственной неотразимости или подправить хоть немного ее отсутствие.
В тот вечер среди прочих разнаряженных дам зеркало отразило трех феноменально разных барышень, шедших тем не менее вместе. Первая – худенькая, совсем бледная и с нежно-кукольным румянцем блондинка, которой цирюльник красиво закрутил ее и без того вьющиеся волосы; выбравшая наконец, после часа с небольшим примерки, пышное открытое платье бледно-желтого оттенка. Оно почти сливалось с ее волосами, делая барышню похожей на изящную статуэтку из светлого мрамора или слоновой кости. Эта девушка была в веселом и немного взволнованном настроении, поминутно раскланивалась со знакомыми и горела явным нетерпением увидеться поскорей с виновницей торжества, а тем паче с ее братом, юным князем Романом Щенятевым, на которого, по ее собственным словам, «имела виды».
Вторая девушка, шедшая от первой по левую руку, то и дело неумело подбирала то с одной, то с другой стороны подол шелестящего платья цвета насупившегося предгрозового моря, боясь споткнуться на невысоких и частых, выщербленных тысячами пар ног ступенях лестницы. Ее волосы, огненно-рыжие, непослушные, тоже были забраны по последней моде, но отражение в гладком стекле зеркала бесстрастно подсказывало, что выглядит она с высокой прической скорее комично, чем красиво.
Третья из барышень, которую первые две случайно встретили в передней и были очень рады снова увидеться с ней, шла горделивой походкой, как будто под ногами была не лестница, а ровный паркет, по которому ступать можно было уверенно и легко. Что касается платья, эта модница твердо знала, что к ее иссиня-черным волосам больше всего подойдет приглушенный оттенок красного. А если по нему тонкой золотой нитью пущено переплетение стебельков, увенчанное на концах жемчужными лепестками цветов, то по красоте на этом вечере с ней не сравнится, пожалуй, никто. Единственное, о чем она жалела, – что на балу в доме Щенятевых нет ее жениха. Он был студентом этого, как его… она все время забывала это новомодное слово – уни-вер-ситета, а потому находился сейчас в Москве, далеко от столицы и ее радостной, сверкающей светской жизни. И это было действительно жаль, потому что, если бы Арсений Безуглов увидел ее сейчас, он был бы в восторге. Заказать, что ли, ее портрет в этом платье да послать ему к Пасхе… На Красную горку должна была состояться их свадьба, и барышня не спала ночей, листая журналы свадебной моды, чтобы явиться на собственное венчание прекраснее всех невест всех времен.