– Чудной ты стал в этом своем университете… А помнишь, как мы раньше играли в долгой дороге, чтобы не помереть со скуки? Искали маленькие поводы для радости, кто больше найдет. Давай попробуем опять?
– Давай, – улыбнулся Арсений из-под усов. Может, хоть эта дурацкая детская игра поможет ему развеяться…
– Масленица, – загнул палец Матяша, радуясь, что брат поддержал затею.
– Весело звенят бубенчики, – ответил Арсений.
– Солнце искрится на снегу.
– Не надо идти в университет, – ляпнул старший брат, хотя на самом деле учиться любил.
– И в гимназию, – поддержал Матяша.
– Новый полушубок, – вставила со своего места Леночка, и оба брата засмеялись.
– Сестра-красавица, – продолжил игру Арсений.
– Брат-умница, – парировал младший.
– И у меня, – подмигнул старший.
Снова юношеский смех. Небольшая пауза. Коляска взъехала на пригорок, с которого открылись застывшая во льду речка и стройный безлистый березняк на том берегу.
– Самая красивая страна на свете! – воскликнул, задохнувшись от таких видов, Матяша.
– Это ты просто или игра продолжается?
– Пожалуй, что и так и эдак. Так что твой черед.
Старший брат задумался. Проигрывать не хотелось, но что-то больше ничего не приходило в голову. Наконец сообразил:
– Родня в маленьком городке, куда можно уехать на праздники.
– Рыжеволосые девушки, – отозвался Матвей. Он, кажется, говорил просто так, зацепившись рассеянным взглядом за конопатую девку с коромыслом, встреченную ими по дороге, но Арсений внутренне напрягся. Зачем брат это сказал? Догадался и дразнится? Вряд ли: не похоже на Матяшу. Сам думал в этот момент о Кире? Возможно, особенно после слов старшего брата о родне в маленьком городке, но в каком смысле? Если просто как о сестре, то какой же это повод для радости, когда эта нескладеха вечно встревает во всякие приключения… не хватало еще быть соперником собственному брату! А впрочем, в четырнадцать лет оно бывает. Пройдет, ничего.
– Да меня, знаешь ли, брат, вообще девушки радуют, не только рыжие, – а это он ловко вывернулся!
– Отлично! Будем считать, что это твой ход был. Теперь, стало быть… наша вера! – воскликнул мальчик патетически, ловя взглядом золотой куполок промелькнувшей церкви.
Спорить Арсению не хотелось: все равно брату не объяснишь… Все еще под впечатлением от предыдущих Матяшиных слов выпалил почти на автомате: