– Что со мной? Где я? – подумала она.
Тут к ней подошла медсестра и ласковым голосом заговорила:
– Михаэла Константиновна, вам пора обедать и принимать таблетки.
– Что со мной? – тихо спросила она.
– Все уже позади, – ответила медсестра.
– И все-таки вы можете мне объяснить, что со мной случилось, – настаивала Михаэла.
– Вам пришлось перенести сильный нервный стресс, и в результате – полная потеря сил.
«Но из-за чего? – думала Михаэла, – из-за чего этот нервный стресс? Господи, помоги мне вспомнить все!»
В дверь тихо постучали. Медсестра поспешила навстречу.
– Нельзя сюда никому входить! – резко ответила она.
– Мне доктор разрешил войти, я её мать, – вежливо проговорила женщина.
Михаэла сразу узнала свою маму. Та тихо подошла и внимательно посмотрела на дочь.
– Ну, как ты себя чувствуешь, Михаэлочка? – спросила она.
– Мама, все время ощущаю дикую слабость, как будто все атрофировано… Что со мной произошло?
– Ты что и правда ничего не помнишь? – поинтересовалась мать.
– Нет, как будто обморок случился. Но где, на работе? Дома? А Дан? Где Дан?.. И тут её осенило. Вся картина измены предстала перед её лицом. Она, широко открыв глаза, смотрела на мать. Мама, Людмила Ивановна, опытный педагог, сочувственно кивнула головой и сказала:
– Михаэлка, жизнь очень сложная бывает, порою, непредсказуемая. Ты должна быть сильной женщиной в таких ситуациях. Понимаешь? Сейчас надо выздороветь, а потом все обсудите…
Михаэла резко отвернулась от неё, уткнулась в подушку и громко заплакала. Медсестра испугалась и быстро подбежала к больной и почти попросила:
– Милая моя, не плачьте, вам нельзя, слышите? Доктор не велел волноваться.
Людмила Ивановна тихо прикоснулась рукой к медсестре и жестом попросила оставить Михаэлу в покое.
Через какое-то время дочь стихла, замолчала и долго не поднимала голову. Потом повернулась к маме, обняла её и сказала:
– Я не хочу больше его видеть!
– Хорошо, как скажешь… Дан страшно переживает, он знает, что ты его не простишь.
– Не надо, мама, не произноси больше это имя при мне никогда. Я не вернусь к нему, не вернусь в нашу квартиру! – крикнула Михаэла.
– Хорошо, будешь жить у нас, в своей комнате, как прежде, только не нервничай, тебе нельзя тревожиться. Кстати, папа звонил из Бухареста и попросил тебя поцеловать в щечку. Что я сейчас и сделаю. Она нежно потянулась к дочери и, ласково обняв ее головку, чмокнула несколько раз в обе щеки, как когда – то это делала в детстве.