Пять человеческих тел, разбросанные по разным местам помещения, были ужасно изуродованы и обуглены, так что опознать их не смогли бы даже родные бедняг. Рита вернулась в холл, подошла к приемной стойке, присев на корточки к рюкзакам, начала искать причину прихода сюда этой группы. Обыскав первый рюкзак, она ничего кроме забитой в нем мягкой ткани не нашла. Сунув руку во второй, девушка сразу нащупала свернутую в четыре раза бумажку, которая оказалась картой с планом. Осмотрев ее, она до нее дошло: целью этих бедолаг было то самое яйцо Фаберже, за которым и ее группа пришла сюда.
– Получается, мы не первые кто выполняет этот заказ, – положив карту обратно в рюкзак, прошептала мысли вслух Рита, – сколько вообще людей пытались его найти, и почему нам об этом не сказали?
От мыслей Шельму отвлек быстро приближающийся со стороны лестницы звук аномалии. В панике оглядевшись, она не увидела ничего за чем можно было бы спрятаться, и, развернувшись, рванула в следующий зал. Сгусток мощным ударом выбил двери и влетел в холл, яростные молнии, исходящие из него, кромсали отделку помещения. Рита ,добежав до двери, вцепилась в ручку, но что-то мешало ее открыть, в панике она стала долбиться всем телом. Посмотрев в сторону быстро приближающейся аномалии, она так сильно испугалась, что следующий удар плечом о дверь был такой силы, что проржавевший механизм поддался, и девушка по инерции вылетела в другое помещение.
Прокатившись по небольшой лестнице вниз, она ударилась головой об полуразрушенную стойку. Новообразование появилось в проеме двери, но по какой-то причине не последовало за ней, а наоборот стало удаляться в обратном направлении. Скуля от сильной боли в голове и плече, Рита попыталась встать, но ноги подкашивались, в глазах все темнело, а руки становись ватными.
По причине ей не известной, этот зал хоть и находился под землей, но масштабы разрушений в этом помещении ощутимо отличается от остальных комнат музея. Похожие разрушения она видела только когда их группа проходила мимо дома культуры, у которого даже стен почти не осталось. В последнем зале, относительно не большого размера, тоже отсутствовали стены, по крайне мере в том виде, в котором они должны были быть. Вместо стент потолок держала будто бы окаменелая земля, даже кафельные плиты в полу были вперемешку с землей. Посреди этого помещения оставались только несколько весьма потрепанных стоек для ювелирных изделий. Но ни на одной из них ничего не было.