Золушка съела мою дочь. Как объяснить дочери, что быть собой лучше, чем пытаться стать принцессой - страница 7

Как и все, я хочу для своей дочери самых простых вещей: чтобы она росла здоровой, счастливой и уверенной в себе, с четким пониманием своего потенциала и возможностью его реализовать. Однако она живет в мире, который говорит ей – что в три, что в тридцать три года, – что самый верный способ этого добиться – выглядеть, например, как Золушка.

Но я забегаю вперед. Давайте вернемся назад и начнем там, где начинаются все хорошие истории.

Давным-давно.

Когда Дейзи было три года, я ее потеряла. Точнее, позволила ей потеряться. Она бросилась в толпу, когда мы отмечали бат-мицву моей племянницы, и я ее не остановила. Ну какие тут могут быть неприятности, рассуждала я: в зале было по меньшей мере пятьдесят еврейских матерей. В то же время там была крутая мраморная лестница, двери, выходящие на темную парковку, переходящую в заросшее камышом болото, и кухня, полная оставленных без присмотра ножей. Поэтому, когда прошло двадцать минут, а она так и не появилась, я начала немного волноваться. Ладно, запаниковала.

Я протиснулась сквозь толпу, выкрикивая ее имя, оставляя за собой взволнованных бабушек. Затем одна из подруг моей племянницы дернула меня за рукав.

– Она там, – сказала девочка, указывая на группу из примерно десяти подростков.

Я все еще не видела своего ребенка. Поэтому подошла ближе и заглянула через плечо одного из мальчиков. Дейзи лежала на земле; ее руки были крестом сложены на груди. Сжатые губы, мрачное выражение лица.

– Может, Айзек? – спросила одна из девочек, подталкивая вперед тощего шестилетнего мальчика.

Не открывая глаз, Дейзи покачала головой.

– Майкл? – попробовала другая девочка. Снова немое отрицание.

– Джефф?

Вновь отказ.

Я спросила мальчика, стоявшего передо мной, что происходит.

– Она Белоснежка, – объяснил он. – Она съела ядовитое яблоко, и теперь мы пытаемся найти нужного принца, который сможет разбудить ее.

Я никогда не рассказывала Дейзи историю о Белоснежке. Я намеренно скрывала ее, потому что, даже если отбросить очевидный сексизм, сама Белоснежка – та еще заноза. Ее единственное достоинство, насколько я могу судить, это аккуратность: она вечно что-то чистит, вытирает пыль, заставляет гномов мыть свои грязные рукавицы. (Ладно, еще у девчушки неплохой музыкальный слух. Но на этом все.) Она воплощала все, что, как мне казалось, моя дочь отвергнет либо не поймет, не говоря уже о принятии: пассивная, лишенная индивидуальности принцесса, спасенная принцем (который очарован исключительно ее красотой) ради классического «жили-они-долго-и-счастливо», где весь контроль – у него. Но все же моя девочка, каким-то образом ознакомившаяся с сюжетом, блаженно лежала в ожидании Первого Поцелуя Любви.