По отношению к своим помощникам и коллегам, высшим партийным лидерам вроде заместителя Гитлера Рудольфа Гесса, начальника рейхсканцелярии Мартина Бормана и гаулейтеров он действовал по принципу «разделяй и властвуй» и даже применял его к своим отношениям с Гитлером и Гиммлером. Решающим для него всегда было знать больше других, знать все обо всех, касалось ли это политического, профессионального или самых интимных личных аспектов их жизни, и использовать эти знания и слабости других так, чтобы сделать их полностью зависимыми от него, от самых высокопоставленных до самых нижних чинов. Именно это давало ему возможность удерживать баланс сил и манипулировать им в гуще интриг и противоречивых личных амбиций, соперничества и вражды, в то время как сам он оставался в тени. Он был мастером сталкивать лбами противников друг с другом, давая каждому под клятвой строгой секретности пагубную информацию о его сопернике и получая еще более вредоносную информацию взамен. Гейдрих был фактически кукловодом Третьего рейха.
Он сделал Гитлера зависимым от себя, выполняя все его самые безумные планы и таким образом делая себя незаменимым. Он подавал Гиммлеру блестящие идеи, так что тот мог отличиться на совещаниях с Гитлером, Гессом, Борманом и Генеральным штабом, и при этом делал это настолько тактично, что Гиммлер и не подозревал, что эти идеи были не его собственные.
Единственной слабостью Гейдриха, которой он отдавался безудержно и без осторожности, был его неуправляемый сексуальный аппетит, и здесь расчетливый контроль, который характеризовал его во всем остальном, полностью покидал его. Но, в конце концов, он всегда в достаточной степени овладевал собой, чтобы предотвратить серьезные последствия.
В феврале 1938 г. Гейдрих оказался вовлеченным в конфликт с главнокомандующим сухопутных войск Германии генералом фон Фричем. Одна из «темных лошадок» из его окружения – главный инспектор Мейзингер, бывший мюнхенский сыщик, принес Гейдриху, как он считал, убедительное доказательство того, что генерал фон Фрич виновен в серьезных аморальных проступках. Вполне вероятно, что Гейдрих был рад принять за чистую монету изобличающие улики против главнокомандующего армии Германии. Как бы то ни было, он передал эти материалы Гиммлеру и Гитлеру, не проверив их достоверность. К тому времени, когда он понял, что Мейзингер совершил серьезную ошибку, было уже слишком поздно, и он решил поддержать обвинение перед вышестоящими лидерами. Фактически он хотел, чтобы генерал был несправедливо обвинен, а его собственная оплошность скрыта.