– Я предлагаю вам игру, – сказав это, Беллингем оглядел однокурсников и незаметно кивнул кому-то на задних рядах.
– Ты больше ничего мне предложить не можешь? – Беньямин Алексеевич презрительно поправил очки и едва не выдал взыгравшее в нем любопытство.
Вероятно, стоит прояснить, что профессор не любил Джуда, но вовсе не считал его бесталанным и ординарным, хотя из его публичных выступлений следовало именно это. За четырнадцать лет преподавания он выработал к таким студентам определенное отношение и исключений не делал, даже если они напрашивались. Заносчивые, эгоцентричные, себе на уме – у них нет будущего!
Беньямин Алексеевич, который бойкотировал даже минимальное отклонение от нормы, таких студентов называл «патогены с глазами» и старался «аннигилировать» их при первой возможности, то есть создавать условия для отчисления оных, либо, если бактерия оказывалась слишком живучей, «проводить профилактику иммунитета», то есть лишать таких студентов трибуны и социального одобрения, без которого «инфекция умрет сама по себе».
Джуд зарекомендовал себя как штамм вируса, не меньше. Его присутствие вызывало у профессора зуд и легкую мигрень, но как избавиться от мерзавца он не знал, а может быть и не хотел, потому что видел в нем достойного противника и предпочитал находиться в конкурентной среде, чтобы держать себя в профессиональном тонусе.
Беньямин Алексеевич внимательно взглянул на Беллингема и добавил:
– Что ты собирался предложить?
Пунцовые облака проливали на взлетно-посадочную полосу алую краску. Стоял холод, словно штыки стояли строгие воротнички. Пассажиры, прижавшись друг к другу мерзли возле голубой гармошки на колесах, но внутрь все еще не пускали. Накрапывал дождь и посреди толпы по очереди вздёрнулись пестрые зонтики.
Нара в сером плаще стояла возле дверей. Ее волосы небрежно повисли на озябших и влажных плечах, она ладонями растирала побагровевшие щеки. Рядом с ней в черном пуховичке томилась скукой маленькая девочка, опершись о большую кожаную сумку, она разглядывала автобус.
– Когда нам разрешат войти?
– Скоро.
– Ты так уже полчаса говоришь!
– Эмилия, не раздражай меня! – Нара строго взглянула на девочку, та ответила вызывающей гримасой и отвернулась.
– Сколько нам лететь?
– Ты замолчишь когда-нибудь?
Нара резким движением разгладила прилипшие волосы на лбу и взвела глаза к небу. В это мгновение толпу всколыхнуло смятение, кто-то настойчиво пробивался к автобусу сквозь гущу людей и что-то говорил. Нара приподнялась на цыпочках, но не успела ничего разглядеть.