Джордж безмятежно спал. Мягкая перьевая подушка под ним совсем не проминается, и поэтому кажется, будто он совсем ничего не весит. Его грудь мерно поднималась и опускалась.
– Джордж, – шепнула я.
Он открыл глаза и широко улыбнулся.
– Я знал, что ты приедешь, если я попрошу. Я так маме и сказал.
– С чего бы мне не приехать? – спросила я, взяв его за руку.
– Мама говорит, тебе учиться надо. Говорит, экзамены по математике очень сложные.
– Так все и есть, но я все равно приехала.
– Мне нужно тебя кое о чем попросить. – Голос у него хриплый, почти как у старика.
– Конечно, – я плюхнулась рядом на жесткий деревянный стул.
– Ты когда-нибудь его видела?
– Кого?
– Человека, который придумал Нарнию. И книжку написал.
– Клайва Стейплза Льюиса? Да, я частенько его вижу. Он вечно куда-то торопится, как будто опаздывает, и везде ходит с тростью и трубкой.
Джордж впился в меня взглядом.
– Мне нужно, чтобы ты у него кое-что спросила.
– Мы с ним даже не знакомы. Я просто видела его издалека. Он преподает в Магдален-колледж, а женщинам туда нельзя. Я учусь в Сомервилле. Их разделяет всего пара миль, но на деле между ними – целая пропасть.
– Но ведь это там же – в Оксфорде.
С этим было сложно поспорить, и я не нашлась, что ответить.
– А что ты хочешь у него узнать?
– Откуда появилась Нарния.
– В смысле?
– Ты же читала? – спросил он так, будто отрицательный ответ был просто невозможен.
Я покачала головой.
– Эта книга для детей. А мне больше по душе физика и математика, которыми управляется вселенная. Я читаю про теории Эйнштейна… у меня нет времени на детские книжки.
– Ты почти всегда права, но вот тут ты ошибаешься. Эта книжка совсем не детская. Если на обложку смотреть, то детская, конечно, но на самом деле она для всех. Пожалуйста, Мэгс. Мне очень нужно знать, существует ли Нарния.
– Конечно, нет. Это сказка. Как твои истории про бельчонка Тресси или про ту девочку, которая провалилась в яму.
– Алиса ее зовут, и не в яму. Тут дело в другом. Вот ты считаешь, что мир был создан при помощи какой-то математической формулы, – в его голосе слышалась несвойственное ему раздражение, – но я тщательно все обдумал и решил, что наш мир существует благодаря историям, и все эти уравнения, от которых тебя не оторвать, тут ни при чем. – Он редко говорил так возбужденно, но, вероятно, причиной такой горячности был вовсе не гнев, хотя на мгновение в его глазах как будто вспыхнул огонь.