Адди
Высоко поднявшееся солнце играет лучами на лобовом стекле. Прищурившись, смотрю на дорогу сквозь солнечные очки: она такая пыльная, что хочется протереть.
До Шотландии еще почти пятьсот километров, и оттого, что Дилан рядом, становится трудно дышать. Хотя за полчаса он ни слова не сказал. Улавливаю легкий аромат дерева с ноткой апельсина; значит, лосьон после бритья у него прежний.
– Я человек вполне цивилизованный, благодарю покорно, – говорит Маркус Деб.
Деб назвала его неандертальцем. Он сказал что-то сексистское, что именно, я не уловила, и это, наверное, к лучшему.
– Да ладно!
– Угадай, что я на днях делал?
– Ну-ка?
– Кремом намазался!
Едва сдерживаю улыбку. Я и забыла, каким Маркус может быть обаятельным, когда хочет.
– И знаешь, на что Дилан меня уговорил?
– На что? – подает голос Родни, когда Деб не отвечает, уткнувшись в телефон, и Маркуса это явно бесит. Он любит безраздельное внимание.
– Он заставил меня пойти к его психологу, – театрально шепчет Маркус.
Я моргаю, осознавая услышанное. Маркус проходит терапию? И Дилан тоже? Даже представить трудно. Будто они вязанием увлеклись. Готова поспорить, что у психолога полно работы: годы и годы материала.
– И как тебе? – спрашиваю я Дилана будто бы невзначай и замечаю, как он судорожно сглатывает.
– Спасибо, нормально.
Ясно. Ну что ж. Мы снова едем молча. Так и хочется спросить, зачем ему психолог. Когда он начал к нему ходить? Неужели из-за меня? Но мир вокруг меня не вертится.
– Я осознал, что немного… Что некоторые отношения в моей жизни были не совсем здоровыми. – Он снова сглатывает.
На заднем сиденье все замолкают.
– Ну и подумал, что без помощи не разберусь. В смысле, профессиональной.
Краснею до ушей. Хотела узнать – вот и получила.
– Давайте поиграем, – предлагает Маркус. – Мне скучно.
– Только скучные люди скучают, – язвит Деб.
– Только скучные люди так отвечают, – парирует Маркус. – Пять любых вопросов, начинаем с меня. Спрашивайте о чем угодно. Поехали!
– Твой худший поступок? – включается Деб.
Маркус фыркает.
– По какой системе ценностей предлагаешь определять «худшее»? Традиционные нормы морали не для меня.