Но теперь, с высоты моего нынешнего положения, я отчётливо вижу, что именно так и прошла моя жизнь. Скальпель аккуратно поддевает латеральный мениск левого колена, хладнокровно констатируя небольшой разрыв, отделяет хрящ от эпифиза берцовой кости, и он исчезает навсегда.
Я определённо видел эту картину раньше, даже листва пожухлая застревает между пальцев точно так же – всё скопировано и восстановлено вплоть до мельчайших деталей. Я будто бы снова ползу по огородам на окраине провинциальной столицы. Я не знаю, сколько мне лет, в то время задумываться об этом было ни к чему – я, как и всякий сорванец с пригорода, прекрасно ориентировался на местности и без зарубок, впрочем, в этом плане тоже изменилось немного. Каждый отрезок времени суть этап одной большой игры, и её правила требуют, чтобы я сначала прятался, а потом догонял, а иногда и то и другое сразу. Сейчас – на столе патологоанатома – далеко мне уже не уползти; тёмная фигура вырастает надо мной под солнцем операционного светильника, она молчит, я поднимаюсь, принимая поражение с достоинством, и не пытаюсь его оспорить. Она всех отыскала (всего нас четверо, все – мальчишки, младше и ниже её ростом). Она вытянула свою неестественно длинную худую руку вперёд, и мы как один вытаращились на гнездо, которое лежало на её ладони.
– Как думаете, что это?
– Гнездо синицы, – уверенно сказал Павлуша.
– Нет, дурашка.
– Я знаю гнёзда всех птиц! Это точно оно.
– Это не гнездо синицы.
– Я даже знаю, где ты взяла его, вон на той яблоне… Утром в нём щебетали птенцы. Куда ты их дела?
– Я же сказала, это не оно!
– А что же? – К глазам Павлуши подступали слёзы. – Что это?
– Вот и скажи мне.
Я почему-то усмехнулся, но она была как никогда серьёзна.
– Отвечайте все.
– Двоичный код? – предположил сощурившийся от солнца мальчишка – Дима, прервав возникшую паузу.
– Нет.
– Может, это про стерилизацию населения планеты? – неуверенно спросил Егор.
– Нет. – Она поднесла гнездо к глазу и посмотрела на нас сквозь него.
А вот и моя попытка:
– Это символ иллюзорности… – сказал, и вот я наконец у цели: толкаю калитку, ржавые петли откликаются характерным скрипом, выползаю наружу и лишь затем поднимаюсь над низким забором, отряхиваюсь.
Надо бы осмотреться. В пейзаже, совсем нетипичном для наших окраин (я в этом кое-что смыслю), есть что-то скорее от лондонского пригорода. По большей части одинаковые мрачные домики из камня отделены друг от друга рядами коротко подстриженных кустов, тихая улица едва заметно дышит прошлогодней листвой по дороге, всё вокруг вылизано, асфальт без единой колдобины, людей почти не видно, перед фасадами с окнами в пол расположились ровненькие газоны, даже газонокосилку оставили на улице. Такая вот пригородная осенняя рутина.