Но тоска при этом росла и все больше терзала. – И это была уже не тоска, но жажда, которая испепеляла его сердце, ведь он жаждал любить и Любви. – Не только к музыке и другому творчеству. Не только к природе и к людям.
– Ему надо было больше чувств – намного больше! Он жаждал любить Землю, Звезды, Вселенную. Он почему-то не осознавал и не до оценивал своих переживаний, но он уже давно всем сердцем любил их.
Но что для этого Артур мог сделать? – И он сделал как смог, ушел служить монахом в монастырь – не для того, чтобы покинуть этот мир, но найти вокруг еще и другие более совершенные. Он не отказался от того, что есть доброе в жизни, но хотел внести в нее еще что-то прекрасно новое. Он не разлюбил свободную жизнь поменяв ее на затворническую, но захотел познать еще большую любовь к миру к жизни к людям к Богу.
Терпимость ко всем и к всему, оказание помощи всем и свобода для всех, учащая любви и милосердию по общему Уставу объединенная из основных течений религия не требовала строгих искусов и полного отречения от мирской жизни для тех, кто решил посвятить себя Богу. Все, кто хотел испытать себя отречением от мирской жизни, постом и долгой молитвой могли дать обет служения на любой срок от одного года и больше. И если послушник-монах не проходил испытания он не осуждался и ему всегда давался еще не один шанс.
Так пробыв три года в одном из монастырей Артур был поставлен вторым священником в главном храме Солнцу Мира Святогорской Лавры для служения Богу и для просвещения душ человеческих. В его обязанности также входило преподавание в местной школе.
Любя детей, но ведя затворническую, уединенную жизнь Артур очень тосковал по общению с ними. И тут на него, как он сам говорил навалило счастье, ему предложили несколько часов в неделю проводить занятия с учениками. И свой первый день в школе он не забудет никогда. И те первые минуты переживаний, когда он не смог произнести ни одного слова. И та гнетущая тишина. И те первые слова, что им были произнесены.
– Жизнь дается каждому существу независимо от вида и разновидности его, но прожить эту жизнь могут далеко не все. Целые народы еще блуждают во тьме существования, так и не познав даже тех малых проявлений жизненных токов, которые являются первыми штрихами той уже непрерывной линией их жизни, идущей в бесконечность где, пересекаясь и сливаясь с такими же линиями образуют затем единый поток. И так на каждом отрезке все больше сливаясь и расширяясь, с возросшей силой все убыстряясь у них сливаются чувства и мысли в едином порыве и в едином стремлении сближаются сердца образуя реку. Ведь их цель видна на пути море, а далее океан и потом еще дальше и выше, туда в неизведанные дали и высоты, в которые влечет их дух в своем творчестве.