– Слушай, сколько можно прикидываться, у меня уже челюсть свело от этой фальшивой улыбки, уверена, что и у тебя тоже. Давай прекратим это прямо сейчас?! Мы с тобой терпеть друг друга не можем, и вряд ли когда-нибудь это изменится, ну и на здоровье, пусть каждый идёт своей дорогой, по крайней мере, это будет честно…
В подобных мечтаниях я могу дойти бог знает до чего и иногда совершенно теряю чувство реальности. Но кто-нибудь обязательно приводит меня в чувство.
– Саша, да что с тобой? – восклицает мама и судя по её словам и тону, это её повторное обращение, – Покажи своей тёте последние эскизы… Ах, Раечка, ты не поверишь…
Дальше я уже не слушаю, расстроенная, что меня перебили на самом интересном месте. Я как раз воображала, как тётя Рая и мама гордо идут в разные стороны под восхищённые взгляды изумлённых их смелостью и наплевательством на всякое там общественное мнение родственников и просто обывателей. Я плетусь в нашу с сестрой комнату за своими рисунками, которые мама упорно именует эскизами, и слышу доносящиеся до меня обрывки фраз:
– … такая рассеянная, всё время где-то витает, вот и учителя говорят…
– … Сонечка, она талантливая девочка, а творческим людям свойственно…
Или вот ещё: я смотрю на своего старшего брата, красивого и вальяжного, с таким утончённым, как ему кажется, немного даже декадентским взглядом на жизнь, и представляю, как быстро слетит с него вся эта шелуха, если я протяну ему сейчас повестку в военкомат, которую, якобы достала только что из почтового ящика. Я так отчётливо вижу эту уморительную сцену, что совершенно некстати начинаю смеяться прямо за ужином. Особенно меня веселит полная уверенность в том, что он, холодея от ужаса надвигающейся катастрофы, даже не вспомнит в этот момент что ему ещё нет восемнадцати. Я беззвучно хихикаю, подмигивая ему и мой брат, который только что рассказывал о чём-то своим густым, немного вкрадчивым голосом, замолкает, глядя на меня несколько секунд с ярко выраженным сочувствием и, наконец, произносит:
– Бедная, необузданная жертва пубертата, – говорит он мне ласково, – вот до чего может довести дружба с хоббитом.
Моя сестра Дашка фыркает, папа удивлённо и насмешливо приподнимает брови, а мама произносит многозначительно «Павел!». И я тут же, как всегда совершенно невпопад успеваю подумать, почему люди, которые не очень хорошо представляют, как следует везти себя в более или менее напряжённой ситуации, часто с особенным выражением произносят имя одного из участников? Ведь даже я заметила, что данный приём в большинстве случаев либо просто не срабатывает, либо игнорируется, а я знаете ли не самый наблюдательный человек, да и вообще ребёнок, так неужели тех, кто старше и опытнее, данный факт не научил ничему? Я машу рукой, как бы показывая, что мне всё это фиолетово, а потому просьба не беспокоиться и вообще, на дураков, как известно, не обижаются.