– В курсе, в курсе, Виктор Яковлевич, от того на интервью не рассчитываю, а просто напишу репортаж о сегодняшней охоте с вашим участием. Здесь-то вы не будете против.
– Здесь не буду. Только чур не приписывать мне охотничьих подвигов, не люблю я этого. Да и на охоту выхожу не ради добычи, а чисто мозги проветрить.
– Замётано, от того и в лагере на остались. Вот увидите, всё будет пристойно, репортаж вам понравится.
Серьёзной дичи по пути к заимке путникам не попалось, так, спугнули несколько мелких вальдшнепов*, и проводили взглядом пару северных уток, пролетавших над противоположным берегом большого открытого болота, ну и высоко в небе над вершинами вековых кедров в сторону юга пролетела стая гусей, своим га-га-нием, оповестившая округу о наступившей осенней поре.
(* – Лесная птица отряда куликов, красновато-бурого цвета с пестринками)
Накрапывал мелкий дождик-морось, особенно противный в северных лесах осенью.
– Всё-таки зря вы со мной пошли, Женя, промокните под дождём. Может вернётесь в лагерь?
Мельников конечно же не хотел расставаться со своей очаровательной спутницей – женщина она интересная и общество с ней весьма приятно. В то же время пугая осенним дождём он на всякий случай пробивал почву: насколько искренен её необъяснимый порыв составить компанию, и не заистерит ли она, промокнув окончательно под холодным дождём – таскайся потом с ней по осенней тайге. И Евгения не хотела упускать случая близко пообщаться с самим Виктором Мельниковым, известным бизнесменом, не раз мелькавшим своим именем и достижениями на газетных страницах. Хоть он и в давнишних друзьях с её дедом, всё равно пришлось провести целую многоходовую операцию, чтобы выманить Мельникова на эту охоту. И вот, на самом финише всей журналисткой затеи, какой-то там мелкий дождик вдруг может оказаться препятствием?
– И вы промокните, но всё же не возвращаетесь.
– Так там на заимке у меня хозяйство как-никак. Когда я ещё соберусь сюда на Юган?
– Вот и я о том же. Вдруг чем помочь потребуется, по хозяйству-то. Я женщина сильная, с детства закалённая, к хозяйству приученная.
На этом тема возвращения в лагерь была исчерпана. Морось не унималась и вскоре переросла в противный холодный осенний дождь. Окончательно промокшие путники прибавили шагу. Мельников изредка оглядывался – Евгения не отставала и своим невозмутимым видом вовсе не выражала ни жгучей досады, ни явного разочарования, а напротив, она была полна неукротимой решимости и тверда духом. Когда они подошли к затерявшейся между зарослей заимке, пасмурное северное небо и густые кроны вековых деревьев окончательно погрузили вечернюю округу в непроглядный мрак, от того Евгения и не разглядела, как выглядит лесное жилище снаружи. Мельников неведомо откуда извлёк приставную деревянную лестницу, и они на ощупь поднялись наверх, как ей сначала показалось, на чердак. В холодном помещении «чердака» было сухо и темно. Свет зажжённой керосиновой лампы вырвал из потёмок уютное помещение и промокшие трясущиеся от холода силуэты крупного мужчины и хрупкой женщины.