– Потому, – отвечал Старец, – что не имеем решимости, а благодать и помощь Божия к верным и всем сердцем ищущим Господа ныне та же, какая была и прежде, и мы могли бы жить как древние Отцы, ибо, по слову Божию, Иисус Христос “вчера и днесь той же, и вовеки”».
Словно озарение снизошло на Глеба: дело в том, что он ещё не решился полностью сораспять свою жизнь Иисусу Христу, не изжил самость, поэтому Бог молчал. Глеб побежал по тропинке, но не к хижине, а в другую сторону и скоро оказался у большой белой часовни, построенной местными жителями над могилой преподобного. Упав на гробницу, он принялся истово молиться…Именно здесь, на Еловом острове, у могилы преподобного Германа пришло решение посвятить свою жизнь Богу.
И вдруг Глеб услышал тихий мягкий голос, идущий, казалось, из усыпальницы: «Мечтай!» – только одно слово… Может, ему показалось? Может, он сходит с ума? Но нет, он ясно слышал! Не было сомнения! Всё так очевидно: только что он посвятил свою жизнь Богу, предал себя Творцу, и Господь через своего святого, отца Германа, спрашивал о его желаниях.
«Пошли мне такого же человека не от мира сего[1], как я сам, – взмолился Глеб, – такого, кто бы понял меня, понял, чего я хочу». И опять он услышал участливый голос: «А что ещё?» Глеб едва перевёл дух. Если его просьба исполнена, он должен как-то отблагодарить святого. – «Даруй мне братство, – произнёс он с трепетом, – братство, которое прославит тебя и объявит о тебе миру». Потрясенный Глеб вскочил и в духовном ужасе выбежал вон.
А незадолго до этого, за тысячу миль отсюда, в одной из книжных лавок Сан-Франциско американец Евгений Роуз так же отчаянно молил Божию Матерь: «Дозволь мне служить твоему Сыну». Не он ли тот самый человек «не от мира сего», о котором молился будущий отец Герман? Вскоре эти юноши встретятся, и эта встреча приведет к крутому повороту их судеб.
Последующая жизнь Глеба неразрывно связана с жизнью Евгения Роуза. Эти два юноши станут друг для друга духовными братьями и совершат непостижимый уму подвиг во имя Христово.3