– Сможем ли мы приобрести, отец наш, все, что ты назвал? – спросил один из слушающих,
– Не страшитесь, слыша о добродетели, – продолжал Антоний, – не смущайтесь при ее имени: она недалеко от нас и не вне нас образуется. Эллины, чтобы обучиться словесным наукам, предпринимают дальние путешествия, переплывают моря, а нам нет нужды ходить далеко ради Царствия Небесного или переплывать моря ради добродетели. Господь сказал: «Царствие Небесное внутрь вас есть» (Лк. 17, 21). Добродетель образуется у нас в душе… Если бы добродетель была чем-либо приобретаемым от вне, то, без сомнения, трудно было бы стать добродетельным. Если же она в нас, то будем хранить себя от нечистых помыслов и соблюдем Господу душу, как принятый от него залог, чтобы признал Он в ней творение Свое.
И еще многое сказал тогда этим людям Антоний: и о том, как бороться со страстями, как безбоязненно противостоять бесам, и как жить инокам вместе в любви и согласии, как не забывать о тех, кто страждет в наготе, голоде и стуже в оставленном ими мире, как принимать от Господа всякие скорби, врачующие душу… Говорил он о молитве и о чтении священных книг, о том, что каждый свой день инок должен проводить так, словно ему предстоит этой ночью умереть, а ночью думать, что не доживет до утра.
Не прошло и пяти лет с этого времени, как множество монастырей возникло и на горе, где жил сам Антоний, и в других пустынных местах, неподалеку от городов Ираклеи и Арсиное, и по берегам Нила в сторону Фив.
Антопий, выходя из своего уединения, посещал эти обители, жил в них по нескольку недель, наставляя братию и указывая, как устроить все нужное. Монастыри эти, как писал святитель Афанасий, – «подобны были скиниям, наполненным божественными ликами псалмопевцев, любителей учения, постников, молитвенников, которых радовало упование будущих благ, и которые, занимаясь рукоделием для подаяния милостыни, имели между собою взаимную любовь и согласие.
Подлинно представлялась там как бы особая некая область богочестия и правды. Не было там ни притеснителя, ни притесняемого; не было укоризн от сборщика податей; подвижников было много, но у всех была одна мысль – подвизаться в добродетели. А потому, кто видел эти монастыри и такое благочиние иноков, тот должен был снова сказать: «Коль добри доми твои, Иакове, и кущи твоя, Израилю; яко дубравы осеняющия, и яко садие при реках, и яко кущи, яже водрузи Господь, и яко кедри при водах» (Числ. 24, 5–6).