– Ни в коем случае, – он снова улыбается и неотрывно смотрит мне в глаза, заставляя меня отвести взгляд.
– Так чем обязана, Владислав… как там вас… Юрьевич? – спрашиваю я, все еще дрожа всем нутром.
– Видишь ли, Агния, дело в том, что твой покойный ныне брат Томас брал у меня деньги взаймы… , – на этих словах я перестала дышать, предчувствуя продолжение. – И так как вернуть долг он не может по объективным причинам, – Князев делает многозначительную паузу, и мое сердце пропускает удар, – решить эту проблему предстоит тебе.
Поверить не могу! Моего брата нет в живых уже больше года, а приветы с того света в виде его долгов все еще прилетают мне на голову, как кирпичи с высокой крыши. Я закрываю глаза и шумно выдыхаю: я уже и так по уши в долгах и исполнительных производствах, так что от новых обязательств мне нужно отбрехаться любыми способами.
– То, что вы давали деньги в долг человеку, очевидно зависимому от наркотиков, ведь ваша проблема, а не моя? – спрашиваю я, стараясь выглядеть уверенно, но мое нутро холодеет от одной только мысли, что я снова должна буду искать деньги, чтобы покрыть долг, в который влез другой человек. Родной человек, но все же не я сама.
– Да, – соглашается Князев, и я испытываю облегчение, но он тут же добавляет: – это было моей проблемой до этого вечера… А теперь она наша общая, – собеседник слегка наклоняется ко мне, не сводя глаз с моего лица, и я инстинктивно вжимаюсь спиной в кожаную обшивку двери.
– И о какой сумме идет речь? – я сглатываю ком, застрявший в горле.
– Пятьдесят тысяч, – мой внезапно явившийся кредитор непоколебим.
– Столько у меня сейчас нет… Пятьдесят тысяч – это мой месячный доход с двух работ, – говорю я, и водитель громко усмехается, что дает мне понять, что речь идет вовсе не о рублях.
– Пятьдесят тысяч, но не рублей, а …
– Тенге, надеюсь?– глупой шуткой с интонацией безысходности я обрываю Князева до того, как он скажет то, что окончательно меня добьет, и вижу, как он снова улыбается. Очаровательно и подозрительно по-доброму.
– Мне нравится твое чувство юмора, – говорит мужчина, и немного подумав, добавляет: – На возврат долга я дам тебе не две недели, как всем остальным, а целый месяц. Сегодня первое июля, – он деловито смотрит на свои неприлично дорогие часы на золотистом браслете, – твой дедлайн первого августа.