− Обувь я отдельно купил у мужика, − пояснил муж, – ну как, впечатляет?
− Впечатляет, − морщась, сказала Катерина, − только качество плохое.
− Качество отличное! − стал возмущаться муж. − Что вы понимаете? Лучше еду давай! Заслужил!
Кирилл важно сел на свое место за кухонным столом, положил рядом с собой покупки.
− Потом померяю, − сказал он, – может еще завтра что-нибудь куплю. Спроси у дочерей, купить им колготки или носки, и покажи мои покупки.
Катерина, поставив на стол подогретые голубцы, которые очень любил ее муж, снова собрала вещи в пакеты и пошла в комнату дочерей. Старшая уже училась в шестом классе, младшая – в третьем. Увидев купленные папой вещи, они фыркнули, засмеялись, отвернули от пакетов свои носы.
− Фу, какое отвратительное качество! – сказала младшая.
− Я бы такое не надела и не спала бы на таком белье, − сказала старшая.
− Папе только не говорите, а то обидится, − попросила Катя дочерей и, взяв пакеты, снова вернулась к мужу.
− Что сказали дочери? – спросил он жену.
− Нормально, – ответила она, – сойдет.
− Нормально! Сойдет! – возмущался Кирилл. – Ничего вы не понимаете. Лучше застели новое постельное белье, которое я привез. Отдыхать хочу!
В спальне Катерина достала из пакета белье, как оказалось, китайское, и такое тоненькое, что, встряхнув над кроватью, простыня, похожая на марлю, чуть не улетела в сторону. Следующий взмах женщина сделала не такой резкий, помягче, помедленнее. «Вроде бы легла» − подумала она. Но тут в комнату ворвалась младшая дочь с криком, что сестра ей мешает делать уроки. От резкого открытия двери китайская простыня подлетела и опустилась наполовину на пол.
− Что за фигня? – сказала дочь, показывая на простыню. – Даже на кровати нормально не лежит.
− Иди, иди, − ответила ей мать, – сейчас отец придет, не до тебя пока. И не хлопай дверью!
− А то что? Простыня улетит?
− Не мешай!
Дочка ушла в свою комнату, а женщина, стараясь ни кашлять и не чихать, чтоб никакого потока воздуха не было, продолжила стелить новое белье с крупным красным орнаментом.
Пришел Кирилл, довольный посмотрел на кровать.
− Красота какая! – воскликнул он. – Чистота!
Он снял домашние брюки, даже майку, оставшись в одних уже новых трусах с широкой тугой резинкой, стягивающей живот, и, отодвинув одеяло, плюхнулся своим тяжелым телом на чистую постель. Но в ту же минуту простыня под ним скомкалась, съежилась, прилипла к телу.