– Ну что, красавица, тебе сказать? – доктор горестно вздохнул, – вот что я тебе, как врач, скажу – тебе на месяцок в санаторий бы… отлежаться, отоспаться, здоровье поправить. На тебе места живого нет. Сплошные синяки, ссадины и раны.
– Доктор, да вы что?! – вскинулась Антонина, – какой санаторий?! Я воевать хочу!
– Милая моя! Да я ж говорю: на тебе места живого нет! – по-доброму глядя на неё грустно ответил доктор.
– Ништо! Я на себе вон сколько раненых перетаскала? И что, теперь отдыхать, что ли? Ну-у-у нет, на это я не согласная!
– То, что ты пережила и перетерпела, не каждый мужик сдюжит. Это я тебе как врач говорю, – продолжал увещевать её военврач.
– Пережила, перетерпела… и что с того? И ещё столько же перетерплю! Меня что, для того Андрей, Агния и Пашка из петли вытаскивали, чтобы я тут по вашим санаториям прохлаждалась?
– Что за Пашка? – повернулся Николай Филлипыч к Андрею.
– Это танкист. Когда нас позавчера утром сбили, нас с Агнией спас экипаж нашей тридцатьчетвёрки. И весь экипаж погиб, кроме него. Он нас с Агнией к себе в экипаж зачислил. Так и воевали, на танке, вместе с ним. И Антонину у фашистов отбили.
– Агния верёвку перестрелила на которой меня фашисты вешали, и всех фашистов положила из пулемёта, – взахлёб быстро-быстро заговорила Антонина, словно опасаясь, что её прервут, – а Андрей выскочил, и меня в танк затащил, вот… А Пашка как дал по газам! И они всё там разнесли вдребезги! Вот как они меня спасли! – победно закончила свое короткий рассказ Антонина.
– Вот как значит, дело было… – военврач посмотрел поверх очков на Андрея, а потом на Агнию.
– Да вы не волнуйтесь, Николай Филлипович! – с крайней степенью убеждения, моляще смотря на него, попросила Агния, – я за ней посмотрю. Если что нет так, то я её сама лично за руку к вам отведу! Ведь у неё ничего серьёзного нет?
– Хм… как сказать. Налицо крайняя усталость и истощённость всего организма.
– Это я-то истощённая? – Антонина шагнула к Андрею, мгновенно обхватила его за пояс, и оторвав от пола, подняла в воздух!
Андрей от неожиданности даже ругнуться не успел!
– Ну, вот! А вы говорите – усталость и истощённость! Да я вот так знаете, сколько мужиков раненых вчера перетаскала? Там были и потяжелей!
– Так, всё, всё! – замахал на неё руками военврач, – иди! Иди с глаз моих долой! Только потом не жалуйся!