на голове.
– Ты все-таки дошел, – вдруг произнес басом великан, не оборачиваясь ко мне.
Я опешил и не произнес ни словечка. Затем великан повернулся ко мне и улыбнулся, одновременно опуская изготовленный им шедевр в рядом стоящий с наковальней чан с неведомой мне жидкостью. Та зашипела, словно пирожки на сковороде с кипящим маслом, и испустила пар, подымающийся в воздух, наполняя пространство вокруг приятным ароматом неведомых трав и металла из самой вселенной, будто мы находились в русских банях. Кузнец обернулся еще раз, посмотрел на меня, вновь улыбнулся и поднял щипцы из чана, наполненного звездной жидкостью, в которых на свету горна и тускло светящейся лампы у самого потолка засиял блеском позолоты ключ, весь украшенный узорами и всякими символами. Отсюда сразу их и не разглядишь.
– Так подойди поближе, мальчик, – произнес мастер. Мне, словно читая мои любопытные мысли в голове. – Или ты боишься?
– Я? Да ничуть, – ответил я.
После того, что пришлось пережить мне за сегодняшний день, стану я бояться какого-то дядьку в кожаном фартуке. И я, даже не размышляя, подошел к нему.
– Все готово! – произнес тот. Сам любуясь на свету родным изделием.
– Это золотой ключик? – полюбопытствовал я.
– Лучше, – произнес кузнец. – Давай свою руку, – сказал он, протянув ко мне огромную ладонь.
Я на мгновение засомневался, стоит ли мне это делать.
– Неужто боишься? – улыбаясь, произнес эти слова кузнец-великан.
– Я ничего не боюсь, – гордо произнес я и без всякого страха за душой вложил руку в ладонь великана.
– Точно не боишься! – повторился тот.
Я взглянул ему в лицо, но промолчал. Думаю, он и без слов понял, что я не кривлю душой.
– Ну тогда держи от меня подарок, – и положил мне в ладонь ключ – всем ключам ключ.
– Не понимаю! – произнес я и посмотрел удивленным взглядом на моего нового друга.
– А что тут непонятного. Ты пришел ко мне в гости, я дарю тебе эту вещицу на очень, очень долгую память, а он не понимает.
– А от чего он?
– О! Поверь мне: придет время, и ты обо всем узнаешь, а пока…
Тут-то и начались чудеса в решете. Я, стало быть, хотел вернуть родную ладонь с подарком самому себе, но не тут-то было. Бывший обладатель ключа не позволил мне этого сделать, сжав мою кисть вместе с вещицей – как он выразился о родном изделии – в своем кулаке, тут я действительно запаниковал, пытаясь вырваться из лапы самой смерти. Ибо я тогда впервые в жизни осознал, кто передо мной стоит и держит мою кисть смертельной хваткой и до блеска начищенной костлявой рукой. А когда я заглянул в темную пустошь глазниц, то увидел в них две черные дыры, которые синхронно крутились вокруг собственной оси и поглощали с ненасытным рвением все бытие света самой жизни.