Иван быстро пробежал за печь, поднял потолок погреба, спустился в холод. Он сложил в холщовый мешок пару луковиц, кувшин с молоком, несколько хлебных чёрных сухарей размером с ладонь. В избе надел набекрень шапку, застегнул зубом дракона плащ и вышел из избы.
МАШЕНЬКА.
Под перекладиной ворот, привязанная верёвками за концы, раскачивается доска. Иван держится за верёвки, приседает и видит, как взлетает в тучное серое небо конец доски, где стоит Машенька в зелёном сарафане; выше её головы младенческими ручками тянутся вверх две русые косички. Доска опускается, Машенька приседает, он встаёт, и взлетает в небо и видит над брусом перекладины реку, лодки на песчаном подносе, траву.
Теперь она взлетела и прокричала ему с неба:
– Ты твёрдо решил?
– Да, – кричал он ей снизу.
– А как же мама? – спрашивала она, скользя на доске с неба.
– Ты скажешь ей вечером, что пошёл за сестрой.
– Они догонят тебя, – снизу говорила Машенька.
– Я поплыву рекой, а завтра уйду в Мёртвые болота.
Машенька встала на доске и строго посмотрела большими глазами: – Ты боишься?
Иван стоял, останавливая движение качелей, хотел соврать, но робел серых глаз:
– Боюсь.
– А как же Бой-камень, болотные змеи, Чёрная тьма?
– Но вызволить сестру самое главное, – они стояли на остановившейся доске, смотрели друг другу в глаза, и Иван чувствовал, как отчего-то краснеет.