«Радости вашей никто не отнимет от вас!»
Так о чем же плакал на камнях Эгейского моря, в земном уделе Царицы Небесной, иеромонах Ипполит? Наверняка не только о России…
Людей по-прежнему терзают необъятность вечности и ужас смерти. Мы взяты из земли и обречены опять лечь в землю, каждый в свою могилу, со всеми нашими устремлениями, долгими вереницами мыслей и чувств, порывами души и привязанностями сердца. Трагедию падшего человечества постигали Гомер и Шекспир, Александр Пушкин и Константин Леонтьев. Но в гораздо большей мере трагедию уязвленного, искалеченного грехом человека познали совершенно неведомые миру избранники. Их поднятые из земли черепа и кости сложены вместе, голова к голове и плечо к плечу, в афонских монастырях. Афонская мудрость состоит в том, что, если три года спустя после погребения человек истлевает, значит, земля принимает тело, а Бог милует душу. Ведь люди Богу милы. Но грех разделяет нас.
Вселенский стон потомков Адама, во все времена бессильных перед страданиями и смертью, слышал отец Ипполит и плакал о мире, и молился за целый мир. Не потому ли потом он так чутко, с таким внутренним трепетом всматривался в каждую живую душу? Не потому ли так скорбел, обращаясь к собратьям, избранным во священство, к пастырям стада Христова: «Как мы не понимаем людей!»
Не понимаем, потому что в нас нет любви. А отец Ипполит понимал, потому что любил и страдал.
По учению преподобного Силуана Афонского, «брат наш есть наша жизнь». За любовь к брату приходит любовь Божия. Через любовь Христову брат становится частью меня и больше – мною самим. Великая заповедь «Возлюби ближнего, как самого себя» – не этическая и не эстетическая норма. В слове как раскрывается вовсе не мера любви, а онтологическая общность судьбы. Страданий, слез и радости о Христе воскресшем и отершем слезы с глаз Своих верных рабов и друзей. Плача, мучения, смерти и тления больше не будет под обетованным новым небом, на новой земле…
А пока?
«Пока “блаженны миротворцы”, ибо здесь неизбежны распри…
“Блаженны алчущие и жаждущие правды…” Ибо правды всеобщей здесь не будет… Иначе зачем же алкать и жаждать? Сытый не алчет. Упоенный не жаждет.
“Блаженны милостивые”, ибо всегда будет кого миловать: униженных и оскорбленных кем-нибудь (тоже людьми), богатых или бедных, все равно – наших собственных оскорбителей, наконец!..