«Ну, – скажет кто-то, – это история всего лишь об американской медицине: любой каприз за ваши деньги!» Тогда поговорим о другой стране, где медицина была бесплатной. В советские времена запрещалось сообщать диагноз «рак»: вместо этого в истории болезни, в выдаваемых на руки справках писали c-r (cancer – «рак» по-латински) или t-r (tumor – «опухоль»), а то и вовсе ставили другое наименование (вместо «рак желудка» – «язвенная болезнь желудка») или попросту «заболевание», и только название учреждения, выдавшего документ, позволяло догадаться, о чем на самом деле идет речь.
Существовала целая система обмана пациентов, в которую были включены и врачи, и медсестры, и фармацевты, и даже родственники. Считалось, что так гуманнее: якобы, услышав такой страшный диагноз, пациент потеряет силы бороться за жизнь или даже покончит с собой. На практике человек пребывал в ситуации неопределенности: «Почему мне так долго и такими сильными средствами лечат обычную язву?» – что вызывало тревогу; не зная, сколько времени ему осталось, он был лишен возможности осуществить давно задуманное, оставить завещание, попрощаться с теми, с кем хотел. Также возникал парадоксальный эффект: если человек умирал, то диагноз не было смысла уже скрывать; получалось, жили с «язвой желудка» или непонятным t-r, а от рака только умирали, что только подкрепляло всеобщую уверенность: если у тебя рак – запасайся белыми тапочками. Отечественная служба по борьбе с онкозаболеваниями имела впечатляющие успехи. В частности, сеть онкодиспансеров, поразившую в 70-е гг. ХХ в. зарубежных гостей – врачей из Америки. Но советский гражданин в эти прекрасные диспансеры на профилактические обследования не спешил: ведь узнать, что ты болен раком, было равносильно смертному приговору.
Статья 31 «Право граждан на информацию о состоянии здоровья» (действует с 1993 г.) закрепляет право пациента знакомиться абсолютно со всей медицинской информацией, касающейся его здоровья, и гарантированно быть уверенным в том, что врач не разгласит без его согласия эту информацию третьим лицам.
Эти две истории роднит то, что в обеих инвалид воспринимается как объект, а не как субъект. И следствия этого неприятные. А именно…
• Инвалид не имеет права на информацию о своем здоровье (о нем лучше говорить с родственниками).