Я слышу звук разрывающейся фольги и радуюсь тому, что Урицкий, в отличии от меня, голову потерял не окончательно и вспомнил об этой важной детали.
Это моя последняя осознанная мысль, потому что буквально через мгновение я уже не способна думать ни о чем, кроме Глеба и того что он со мной делает.
Моей главной ошибкой было посмотреть в его глаза, надо было просто молча одеться и сделать вид, что произошедшее имеет для меня такое же значение, как и для него, а именно – никакое. Но я зачем-то поймала его взгляд и увидела в нем не только сожаление (ему я как раз-таки не удивилась, сама понимала что мы совершили ужасную ошибку). Но было в его взгляде что-то кроме сожаления… презрение, которое он никогда особо не скрывал, вновь вернулось на смену страсти. Такое впечатление, что он не может дождаться добраться до душа и смыть с себя всю грязь.
– Одевайся, – он не глядя бросает мне одежду, – Так и быть, будем считать, что тебе удалось меня уговорить: твои проделки на треке останутся между нами. Как и все остальное, разумеется. Но если я еще раз увижу тебя здесь, пеняй на себя, по заднице тебя будет шлепать уже твой отец, а не я.
Я заглядываю ему в глаза, силясь увидеть там хоть какие-то эмоции. Но все что я вижу – это все то же ледяное презрение, пронизывающее меня холодом до самых костей.
Сколько раз я себе обещала, что этот мужчина больше никогда не заставит меня плакать, и вот я стою перед ним, пропитанная насквозь его запахом, на грани слез. Для него это просто игра, очередной способ меня унизить и растоптать остатки моей гордости.
Чтобы хоть как-то стереть презрительную ухмылку с его физиономии, я вытащила из кармана телефон и начала быстро водить пальцем по экрану.
– Дорогой брат, – произношу я, подняв на секунду глаза на Глеба. – Довожу до твоего сведения, что только что твой лучший друг, а также соучредитель вашего клуба «все ненавидят Полину», поимел меня прямо у твоего мотоцикла. В его защиту могу сказать, что он защищал честь вышеуказанного транспортного средства, коим я воспользовалась (прошу заметить не в первый раз) без спроса. В своё оправдание могу сказать, что довольно сложно попросить разрешения у того, с кем не общаешься уже четыре года. Без уважения, твоя сестра!
Одно мгновение, и Урицкий оказывается рядом со мной, вырывая из рук телефон. Испуг сменяется недоумением, когда он понимает, что мой мобильный даже не разблокирован.