Беседа 5
Увещание не гордиться[6]
Благородно мыслящему человеку не должно хвалиться не только тем, чего не имеет, но и тем, что имеет. Так поступал патриарх Авраам, который говорит: аз есмь земля и пепел (Быт. 18, 27). Поелику он не имел таких грехов, о которых бы мог сказать, а сиял добродетелями: то, рассмотревши все, и не нашедши важного предлога к обличению самого себя, обратился к природе своей. И поелику слово – земля, в некотором отношении еще почтенно, то и присовокупил слово – пепел; посему же и другой некто сказал: почто гордится земля и пепел (Сир. 10, 9)?
Не говори мне ни о цвете лица, ни о вытянутой шее, ни об одежде, ни о коне, ни о свите, но размысли, и скажи: чем все это оканчивается? Если ты указываешь на видимое, то я покажу тебе тоже на картинах, и еще гораздо блистательнейшее. Но как мы не удивляемся изображенному на картинах, зная, что это в существе своем грязь; так нет причины и сему удивляться. Ибо и сие также грязь. Но и прежде, нежели сие разрушится и обратится в пыль, покажи мне этого вытянутого, когда он страждет горячкой, и находится при последнем издыхании; тогда побеседую с тобою, и спрошу: что сделалось из всего богатого украшения? Куда девалось множество ласкателей и услужливых рабов, обилие богатства и стяжаний?
Какой ветер нашел и развеял все это? Но скажешь, что он, и лежа на сем одре, имеет при себе знаки богатства и знатности, облечен в великолепные одежды, сопровождаем бедными и богатыми и прославляем народом. Хотя и это уже весьма смешно; однако же оно тотчас, подобно цвету, опадет и развеется. И как скоро выйдем за ворота города и, предавши тело червям, возвратимся, спрошу опять тебя, куда идет эта многочисленная толпа? Где прежний вопль и шум? Где светильники? Где лики женщин? Не сновидение ли все это? Что значили сии вопли? Где те бесчисленные голоса, которые кричали и убеждали не страшиться, потому что смерти нет? Не теперь надлежало говорить ему о сем, не теперь, когда уже не слышит; но в то время, когда похищал, предавался любостяжательности, с небольшой переменой слов надлежало бы говорить ему: не надобно слишком надеяться, – никто не бессмертен на земле; удержись от своего безумия, угаси похоть, не надейся на неправедное стяжание. Теперь говорить ему о том свойственно не доброжелателю, а насмешнику; потому что сим заставишь его не надеяться, а страшиться и трепетать.