«Изучая что-нибудь, – сказал Огюстен Тьерри, – переживаешь тяжелые времена, не чувствуя их гнета, делаешься сам господином своей судьбы, направляя свою жизнь к благородной цели. Будучи слеп и страдая почти непрерывно без всякой надежды на облегчение, я это могу сказать по праву и меня не заподозрят во лжи; существует нечто лучшее, чем материальные наслаждения, чем богатство, чем само здоровье, это – любовь к науке»[10].
Другое соображение также должно нам дать поддержку. Между причинами, порождающими мучеников науки, есть такие, которые уже исчезли в новом обществе: они берут начало не в стихиях, а в самом человеке, в его предрассудках, в его невежестве. Гонения, имевшие столько жертв в прошлом, перестали угрожать тому, кто вводит что-нибудь новое, никто их не знает в настоящее время. Мы можем еще видеть Ливингстонов, изнемогающих от изнурительных болезней на театре своих исследований, но не увидим уже больше Христофоров Колумбов, заковываемых в цепи ненавистью и криводушием. Нельзя не вспомнить с удовольствием следующих утешительных слов Бернардена де Сен-Пьерра: «наши предки жили в железном веке, век золотой перед нами».
Два столетия тому назад Рике[11], прорывший во Франции Южный канал, соединяющий Атлантический океан с Средиземным морем, умер в нищете. Это громадное предприятие до сих пор еще вызывает всеобщее удивление. «Рике, – говорит Дагессо, – вооруженный, вместо всяких инструментов, плохим железным компасом, отдал свою жизнь этой работе, жизнь гения, руководимого настойчивостью и верою»[12]. Он умер от утомления, в момент, когда канал был готов к открытию. Гигантское сооружение стоило не менее 17 миллионов ливров. Рике убил на него весь свой капитал и оставил более двух миллионов долгов. «Мое предприятие, – писал он Кольберу в 1667 году, – самое дорогое из моих детей в нем я вижу славу, вижу, что оно вам нравится, но я не вижу в нем пользы для себя. Я завещаю своим детям почетное имя, но не оставлю им денег».
Зрелище человека, умирающего бедняком в то время, когда он обогатил страну, очень печально: но в наш век оно уже больше не встречается. Фердинанды Лессепсы, созидающему гению которых мир обязан великими работами, Дарвины, открывающие уму новые перспективы, не бедствуют в XIX столетии, их не преследуют: избранные люди, трудящиеся таким образом во славу своей родины и на благо человечества, живут окруженные почтением и удивлением своих сограждан.