Твой Сим.
28 ноября 1974г. Новосибирск. Симон: Здравсвуй, радость моя!
Перечитываю твои стихи много раз. Ловлю те интонации, которые заставляют дрожать. Они есть, но мне хочется, чтобы стих кричал. Но как уместить в поэтическую канву богатство чувств? Я лично пока не готов. И злюсь на себя, и на бумагу и на свои каракули.
Музыка – только она может выразить всё. Какими словами можно рассказать нашу словесную борьбу в письмах? А вот сыграть это можно. Все виды искусства не могут заменить живое общение, чувство прорывается в каждом движении, во взгляде, вздохе, в позе, в звуке и даже в запахе. Платонический воздыхатель из меня не получится! Но зато могу передать средствами платоника то, что не удалось бы и Флоберу. Конечно, если бы он оказался в моей шкуре на один день и попытался бы со своих флоберовских позиций написать тебе хоть одно письмо, сидя на комсомольском собрании, ругаясь со снабженцами, ставя эксперименты с клетками, готовя доклады и при этом зарабатывая деньги консультациями врача. Я уверен, ты бы это письмо читать не стала. Теперь я знаю, что Флоберу до меня далеко. На всякий случай перечитай его знаменитый роман «Мадам Бовари», а потом скажи – прав я или нет?
Мне очень хочется рассказать тебе, как мы встретимся. Неожиданностей не будет, обязательно пошлю телеграмму. Мы увидим друг друга издали, но не побежим. Я буду идти быстрым шагом, а ты замрёшь на месте. Мы окажемся рядом друг с другом, и эта будет минута молчания. Наши глаза встретятся, и я начну тебя целовать сверху донизу. Ты немножко покачнёшься, но я тебя вовремя поддержу, и мы присядем где-нибудь и посидим молча. Потом ты очнёшься, вскочишь на ноги, бросишься ко мне на грудь и будешь плакать и смеяться одновременно. А потом мы поедем в гостиницу или к тебе и будем вместе дня три. Никаких дел, никаких детей и друзей. Когда мы немножко устанем и придём в себя, тогда вспомним о делах, о друзьях и наша жизнь продолжится в городе Москва.
Моя родная, свет очей моих, желанная как жизнь и как смерть, нежная и твёрдая как мои убеждения – я припадаю к твоим ногам с криком счастья и желания. Твой Симон
29 ноября 1974 г. Москва. Наталья: Симон!
Если бы ты знал, как мне холодно без тебя в прямом и переносном смысле. Сплю в шерстяных рейтузах и свитере под тремя одеялами, сжавшись в комок – перебралась на свой проваленный диванчик, на котором спала ту таинственную ночь без тебя. Ты хитрое чудовище делал вид, что вовсе ничего не хочешь и действительно, зачем? А всё затем, чтобы демонстрировать свою благородную душу! Не волнуйся – я оценила. Ну и хитрец! Знает, что это самое страшное оружие для таких ненормальных как я. Потом бежит сама сломя голову отдаваться, а розы завяли, и часы не ходят. Ну и прекрасно.