В морг я приехала на такси. Самообладание, покинувшее меня во время звонка следователя, так и не вернулось. Голова кружилась, а руки так дрожали, что я с трудом сумела закрыть квартиру на ключ. Конечно, в таком состоянии я не могла сесть за руль.
Тамраев ждал меня у входа.
– Может, сначала кофе? – спросил он, озабоченно глядя на меня.
Я отрицательно покачала головой.
– Ну, пойдемте…
Он взял меня под руку и мы вошли в здание морга Первой городской больницы.
Как в тумане я преодолела путь длиною в два белых коридора, освещенных тусклыми мигающими лампами дневного света. Тамраев шел рядом.
Мы вошли в зал. Патологоанатом – мужчина лет пятидесяти, полный, в очках на мясистом носу, – вопросительно посмотрел на следователя. Тот кивнул и тогда патологоанатом откинул некогда белую, а теперь сероватую, в желтых разводах, простыню, открыв лицо молодого мужчины, неподвижно лежащего на металлической каталке. Светлые волосы, широкие плечи, родинка у ключицы… Прямой нос, четко очерченные губы, брови полумесяцем, бледные веки и – глубокая рваная рана на виске.
Я почувствовала, как к горлу подкатил комок и вот-вот вырвется наружу хриплым как карканье звуком – отчаянного рыдания.
Не отрывая взгляда от мертвеца, я собралась, загнала комок обратно, вглубь своего тела, кашлянула и хрипло произнесла:
– Это не он.
Последующие полчаса я помню как в тумане. Тамраев волок меня – снова по тем же коридорам, затем на площадку у больницы и дальше, по улице, – а я висела беспомощным кулем на его локте и не понимала, что он говорит.
Это был не Аким. Нет. Это был не мой брат. Похож на него, но не он. Облегчение, смешанное с пережитым стрессом ожидания худшего и с болью от того, что еще одна жизнь закончилась, постепенно заполняло меня.
Мы вошли в кафе. Тамраев опустил свою ношу (меня) на стул у окна, сам сел напротив.
– Простите, Анна… Наверное, я мог бы и сам определить по фотографии, что это не он, но я обязан, понимаете? обязан вызвать родственника на опознание в случае такого внешнего сходства. Будете кофе?
Я не отреагировала и он решил за меня.
– Так, значит, кофе и… И что еще? Бутерброд? Пирожное?
Я молчала, ссутулившись на стуле и вперив взгляд в стол. В мыслях моих кружилась отчетливая мысль: «Надо взять себя в руки». За прошедшие месяцы я уже трижды приезжала в морг на опознание. Но каждый раз я была уверена заранее: это не мой брат. В этот раз все было иначе. Тамраев сразу произвел на меня впечатление человека ответственного и внимательного к деталям, так что, когда он позвонил ранним утром, я вдруг поверила: все кончено, брата нашли, его больше нет…