Элина ничего не ответила, о чем-то глубоко задумавшись.
– Ты меня слышишь? – спросила Тамила, недовольно тряхнув ее за плечо.
– Слышу, не ори мне на ухо. Не глухая. Просто думала, с чего бы Артему тебе изменять. Ведь он целый год тебя добивался, любое твоё желание исполнял, словно старик Хоттабыч.
– Ага, только безбородый, – хмыкнула Мила.
– Да не в этом суть, – оборвала её Элина. – Пойдем в гостиную на диван. Ваши табуретки в кухне мне никогда не нравились: всю задницу отдавили.
Взяв с собой вновь наполненные чашки с кофе, подруги прошли в гостиную и уютно уселись с ногами в кресла, стоявшие друг против друга. В комнате воцарилось молчание, во время которого каждая думала о своем.
Неожиданно Элина встала и направилась в кухню, откуда вернулась с телефоном. Она вновь позвонила Артему, но результат был прежним.
– Уже почти десять часов утра. Пора бы ему и домой заглянуть, чтобы переодеться. Тебе не кажется?
– Мне ничего не кажется. А в кабинете у него есть комната отдыха, где в шкафу висят чистые рубашки и пару костюмов. Так что заезжать домой ему было совсем не обязательно.
– Тогда позвони к нему на работу, а не на личный телефон: ведь нужна же какая-то ясность.
Мила позвонила в приемную. Ей ответил незнакомый женский голос.
– Я могу поговорить с Артемом Николаевичем?
– Он еще не пришел. Что ему передать?
– Что ему звонила жена. И пусть он мне перезвонит, когда появится.
– Хорошо. Я ему передам вашу просьбу.
Элина, слушая разговор подруги по телефону, сделала еще несколько глотков и, поставив чашку на столик, стала ходить по комнате. И вдруг ее взгляд остановился на красном пятне за креслом, на котором сидела Мила.
– Кто-то бутылку с вином разлил? – машинально спросила она, приостановившись.
– О чем ты? – спросила Тамила удивленно.
– О пятне за твоим креслом?
– Там не было вчера никакого пятна, – возмутилась она, вставая. – Я вечером поливала гибискус.
Однако пятно было и выглядело весьма мокрым.
– Что это? – удивилась Мила, трогая пальцами мокрый участок ковра. Они тотчас окрасились в красный цвет.
– Кровь? – ошарашенно спросила она, оглядываясь на подругу.
Её лицо так побледнело, что Элина вынуждена была снова усадить ее в кресло, боясь, что она потеряет сознание. Тамила не сводила взгляда с красных пальцев. Рука ее задрожала, как и губы, готовые скривиться в плаче.