Юноша усилием воли заставил себя закрыть глаза. Почесал нос. Взъерошил, а затем пригладил русые волосы. Отпил глоток воды из украшенной цветочным орнаментом глиняной кружки. Сосредоточиться на чтении не получалось, и сам того не заметив, он начал бессмысленно плутать взглядом по горнице, с которой уже окончательно свыкся. Михаил собственными руками построил бревенчатый дом по типу изб, в которых жили предки. Приятный запах древесины ласково щекотал ноздри, накапливался в одежде. Дощатый пол, плотно выстеленный плетёными полосатыми половиками до самой аккуратно выбеленной печи в углу, слегка поскрипывал. Простая мебель из сосны и берёзы тоже была сделана хозяином дома. Янтарно-молочного оттенка лавки, две кровати, платяной и книжный шкафы, буфет для посуды, обеденный стол и стулья, прикроватные табуретки и многочисленные полки на стенах, которые были до отказа забиты мешочками и склянками, наполняли жилище уютным теплом домашнего очага. Какая-то букашка, зажужжав, закружилась под потолочной керосиновой лампой с матового-белым куполом, переключив внимание Димы на себя. Юноша улыбнулся, учитель недолюбливал блага цивилизации. У него не было ни то, что телевизора, даже холодильника. Продукты он хранил в наземном погребе, ибо грунтовые воды были высоко и не позволяли углубиться в землю. Многое он делал сам. Даже посуду, изготавливая её на гончарном круге. Столовые приборы были вырезаны им из дерева или выкованы в кузнице. Льняные скатерти, покрывала на кроватях и полотенца, которые когда-то давно расшила его уже почившая супруга, были единственным украшением скромного жилища.
Часы с кукушкой откуковали одиннадцать раз, предвещая приближение обеда, в тот самый момент, когда со двора повеяло дымком и будто царской ухой, которую после рыбалки на утренней зорьке варил в летней кухне учитель. В животе тоскливо заурчало. Дима упёрся взором в зеркало, что висело на стене перед столом, за которым он сидел среди горы книг. Парень помахал собственному отражению. Подаренная Михаилом синяя в белых горох рубаха делала его схожим с Филиппком, только в отличие от героя рассказа Льва Толстого юноша был раза в два старше того мальца.
«Надо же, глаза всё чаще приобретают сапфировый оттенок, прямо как у Суммумессе. Может, я всё-таки хоть что-то познаю и запоминаю их всех этих книг. Эх, нет бы, какой-нибудь волшебной палочкой махнуть. Сиди, учи…», – повздыхал юный волхв и тут же устыдился собственным мыслям. «Каждое знание проживать надо» – на первой же встрече сказал новый учитель. Дима усмехнулся, вспомнив, как они познакомились, мягкое тепло прошлось волной по телу, напомнив ощущение из детства, когда мама укрывала его пуховой шалью.