Упрямо молчу, отвожу глаза и еще больше теряю терпение.
– Если первое, то я решу эту проблему. Хочешь?
– А ты? – вздергиваю вопросительно одну бровь и зачем-то спрашиваю я.
– Хочу, – делает еще один шаг, вынуждая меня нырнуть под его руку и поспешно кинуться к лестнице.
Черт знает что творится!
– Тань? – тянет сзади за подол юбки, и, я возмущенно фыркая, бью его по рукам.
– О, ты и имя мое знаешь?
– Не только имя.
– П-ф-ф…
– Блин, да постой же ты!
Но я только стремительно влетаю в медкорпус и громко даю о себе знать.
– Здравствуйте! Мне прилетел в лоб волейбольный мяч.
И тут же надо мной начинает хлопотать школьная медсестра, проверяя мое состояние и задавая бесконечные вопросы.
– Голова кружится? Есть ли звон в ушах? Тошнит? Чувствуешь усталость?
И на все эти вопросы я уверенно отвечала нет, пока Марк Хан сидел на кушетке напротив и сверлил меня своим стальным и непреклонным взглядом. Вальяжно откинулся на стену, нога на ногу и смотрит. Так смотрит, что кажется еще немного и я точно заработаю себе сотрясение мозга или косоглазие, пытаясь не пялиться на него в ответ.
Потому как я уже почти не слышу слов медсестры, что воркует надо мной и пытается приободрить. Нет! Я всеми правдами и неправдами стараюсь не встречаться с ним глазами. Потому что коротит. Замыкает.
Искрит…
Боже! Зачем так человека смущать? За что?
– Танечка, не вижу никаких критических повреждений, но давайте сегодня все же немного передохнем. Ладно? Вот вам освобождение и ступайте домой. Покой и крепкий сон еще никому не повредил.
– Спасибо, – киваю я, принимая из рук медсестры справку, и выхожу из медбокса.
Кен, естественно, за мной. Молниеносно вырывает освобождение из рук и придирчиво его рассматривает, пока я возмущенно пялюсь на эту, в край обнаглевшую, морду.
– Отдай!
– Вот, Тань. Видела, что тебе тут написала Тамара Салмановна? Максимальный покой!