Катер величаво выплыл из клубов пыли и опустился на дорогу перед грузовиком старшего Клауса, который едва успел затормозить, судорожно вцепившись пальцами в панель управления. Абель хотела крикнуть отцу, чтобы тот сворачивал в лес и гнал изо всех сил, но поняла, что дергаться поздно. На узкой дороге, окруженной частоколом деревьев, они были зажаты в тиски – разворачиваться некуда. Да и можно ли было спастись от эмпатов? По слухам, радиус эмоционального воздействия некоторых из них мог охватывать десятки километров.
Сейчас нас накроет волна ужаса, паники или страха, подумала Абель и, взглянув на Рата, поняла, что тот думал о том же. Брат во все глаза таращился на свое отражение в зеркальном корпусе катера. Во время резкого торможения ножик выпал из его рук и отлетел к ногам Абель. Та не стала игнорировать подарки судьбы, поскорее спрятав вещицу в карман. Против эмпатов лезвие было бесполезно, но Абель оно еще пригодится – например, поможет вскрыть вены.
Когда из катера появились эмпаты, их вдруг резко оказалось очень много. Затянутые в черные блестящие куртки, с оружием самых разных видов, в котором Абель ничего не понимала и называла одним словом – бластеры, в шлемах-масках и навороченных перчатках по локоть со встроенными дисплеями, эмпаты выглядели столь фантастично, что казалось, будто на Козодое, наконец, наступило то самое будущее, и колония сумела-таки догнать остальные планеты Империи. Военные заполнили обе стороны дороги, осматривали грузовик спереди и сзади, двое забрались в кузов, взяв на прицел пассажиров. Старшего Клауса вытащили из кабины, которую молча просветили приборами.
Было страшно, но Абель почему-то была уверена, что этот страх – свой, естественный, и что, когда они испытают то самое, настоящее эмпатовское внушение, будет гораздо хуже. Отец что-то заговорил, у Рата тоже прорезался голос, и они вместе стали доказывать, что являются свободными гражданами свободной колонии и ничего не нарушали.
Наконец, из катера показался еще один эмпат, отличавшийся от остальных не только высоким ростом, но и формой. Белая перламутровая куртка с эполетами, распахнутая на груди, полупрозрачная короткая туника, из-под которой просвечивали хорошо накачанные грудные мышцы, широкий пояс с непонятными устройствами, высокие сапоги до колен и множество причудливых украшений на шее, в ушах и пальцах – подобные костюмы Абель видела в детстве в кино, когда в поселке еще работал кинотеатр. А еще у эмпата не было шлема, и Абель сразу его узнала – того самого, из каюты. Невозможно было не узнать эти вечно меняющиеся глаза, который сейчас были одного цвета с дорожной пылью – и с ее, Абель, взглядом.