– Змея! – крикнул я, ударив кулаком по торпеде автомобиля. – Сука! Я перестал любить тебя! Моральная проститутка!
Проваливаясь в сидение, я осознавал, что меня давно тошнит от прикосновений Лизи имне искренне хотелось, чтобы она исчезла. Вероятно, мой холодный рассудок скоро исчезнет впаутине эмоций, поддавшись детским комплексам. Организм начал требовательно выпрашивать повторную дозу «великого блага», несмотря на то, что я получал огромные штрафы, если меня ловили пьяным за рулем. Вдоволь нахлебавшись недешевого виски, я захотел прогуляться пешком. Прохожие бросали на меня оценивающие взгляды, пока я подкатывал к симпатичным девушкам, получая отказ за отказом из-за того, что я был пьян.
– Нет! – сопротивлялся я, крича на весь парк среди ночи и хватаясь за бутылку. – Это мое место! Смотри, в бутылке осталась пара глотков.
Лицо незнакомой девушки расплывалось у меня перед глазами и я не понимал, что за белую трость она держит в руке:
– Понимаешь, милая, я мог стать писателем… – делился я детской мечтой, чувствуя отклик где-то в глубине сердца. – Писатели – бедные люди, а я обязан… Я обязан быть богатым, понимаешь? Ей нужны брендовые шмотки, дорогие рестораны, яхты и украшения.
Я свалился на асфальт, тело задрожало от передозировки алкоголем, как застрявший в своей паутине мелкий паук, неудачно выбравший для нее место, из-за чего она трясется даже от легкого дуновения ветра. Еще не покинувшее меня сознание продолжало генерировать нелепые фразы, а затем бросало их на язык, выдавая бессвязную речь с привкусом горького налета.
– Мужчина! – обращалась ко мне незнакомка раз за разом, пытаясь приподнять, облокачивая на себя и дергая за рубашку. – Вам нужна помощь! Вы упали с лавочки!
Девушка похлопала ледяными руками по моим щекам. Ее пальцы тряслись. Кажется, она паниковала больше меня. Смешная.
– Нет… – пробурчал я, схватив ее за руку. – Постоянно так делаю, милая леди. Все хорошо. Не переживайте.
Залив в глотку остатки дорогущего виски, я захотел лечь, погрузившись в сон, но случайно свалился на хрупкую девушку, испортив ее прическу. Она терпеливо слушала мой пьяный бред, а я внезапно прервался, заметив ее глубокие изумрудные глаза, ярко сияющие в свете фонарей, наполненные добротой, нотками сочувствия и дикой болью, словно из неизведанного, чужого мира.