– То есть вы не видели всех этих великих учёных, невероятных чудовищ и чужеземцев в экзотических нарядах, о которых пишут в журналах?
– Нет. Обычно я вижу то, о чем просит главный редактор, так, как это видит главный редактор и тогда, когда за это заплатят главному редактору. Поэтому всё заканчивается забастовками рабочих на заводах или телами выпавших из окна проституток. Ещё я позволяю себе вести субботнюю колонку о событиях и людях нашего города.
– Достаточно скверная работа, – согласилась она.
– Отнюдь. Мне нравится освещать нашу с вами жизнь. Видеть, как сухая заметка, проплаченная администрацией или магнатом, превращается в большую статью, на глазах у тебя меняется, обрастает совершенно другими смыслами и играет красками, как только сталкивается с реальной жизнью города. Правда, иногда для этого ей приходится полежать в столе и настояться.
Теперь засмеялась Хэлли.
– Вам ведь не дают писать всё, что захотите?
Я немного помолчал.
– Мы независимое издание с большой аудиторией, потому что газетные мальчишки получают надбавки за то, что разносят номера к парадным купцов и бакалейщиков, приторговывают ими из-под полы на заводах или прикладывают их к толстым альманахам. Но чтобы быть независимым, нужны деньги, а деньги без подписки бывают только от рекламы. Поэтому иногда мне приходится упоминать товары, которые я не хочу упоминать, или писать оды людям, которых я терпеть не могу, но это позволяет мне сохранять творческий подход к остальным материалам. Не припомню, чтобы редактор или цензор хоть раз отзывали мои тексты из печати. Впрочем, нельзя сказать, что я многое себе позволяю.
Хэлли откинулась в кресле и запрокинула голову так, что тени скрыли её. Сорочка едва держалась на хрупких плечах девушки. Мне даже показалось, её одежду вот-вот сдует ветер, ворвавшись в распахнутое окно. Она молчала, пока я рассматривал её тело. Кажется, на ней совсем не было белья. Я решил, что она может угадать мои мысли и смутился.
– Что же самое сложное в вашей профессии? – спросила она, глядя в потолок.
В эти мгновения наверху умирал Берни Ростингсон.
– Подбирать слова, когда их нет. Иногда от увиденного при свете дня можно потерять дар речи.
Я немного задумался, стоит ли приводить ей примеры. В конце концов, это показалось мне излишним – она здесь явно не за тем, чтобы слушать драмы.