Вероника представила Теону Его Величеству на празднике весеннего равноденствия, с тех пор она больше его не видела. Тогда она так засмущалась, что при первой возможности убежала домой и заперлась на все замки́. Сейчас же ситуация складывалась куда хуже: король стоял в нескольких шагах от нее в неофициальном облачении: расстегнутом плетеном кожаном камзоле с выглядывающей из-под него черной сорочкой и брюках с широким поясом, которые были заправлены в высокие сапоги. Однако, чтобы узнать в нем монарха, корона и трон не требовались – надменный взгляд почти черных глаз мог принадлежать только особе голубых кровей.
Когда он увидел сына, готового столкнуть Теону с лестницы, то будничным тоном, будто не заметил ничего необычного, безапелляционно заявил:
– О! Ты вернулся. Отлично. Мастер Герберт как раз показывал мне чертежи нового оружия. Надолго? Завтра утром ждать тебя на совете?
– Конечно, я буду, отец. – Бон побледнел и как-то сразу сник. Было очевидно, что встреча с отцом его не обрадовала.
Следом в зал наконец ступил собеседник короля – полный, небрежно одетый и, судя по рисунку морщин, очень добрый старик. Его сорочка желтоватого оттенка была заправлена явно наспех, а длинная седая борода закрывала выступающий живот и торчала во все стороны. Мужчина вскинул косматую бровь и, преисполнившись искренним восторгом, обнял королевского сына.
– Мальчик мой! Ты снова здесь!
– Мо-о-орин, я так рад тебя видеть!
Теона молилась обоим Богам, чтобы стать невидимой или, на худой конец, провалиться сквозь перекрытия второго этажа. Очевидно, ее молитвы не были услышаны: король, по-видимому, узнав ее, вдруг потянулся к вороту расстегнутой сорочки и сквозь зубы процедил:
– Тебе что-то нужно? Тебя кто-то обидел?
– Нет, Ваше Величество, я здесь… по делу. – Теона призвала на помощь последние силы и, преодолев несколько ступеней, подошла к старику. – Сир Герберт, у меня для вас послание от Великого Черного. Мне очень жаль, но у вас осталось три дня.
– О… – только и промолвил Морин, принимая тяжелый хлопковый сверток, который был увенчан его именем, отливающим золотом.
Но тут Бон неожиданно для всех выбил плед из рук своего друга.
– Брось это, Морин! Как наследный принц Риата, я приказываю тебе.
Король, проигнорировав выходку сына, решил ретироваться. Хлопнув старика по плечу, он сказал: