− Что же, полагаю, дать клятву до заключения договора будет уместно. Честность прежде всего, − улыбка приобрела черты оскала, и Аластор заскрипел зубами. Честность и ведьма! Она смеет насмехаться над ними, упиваться их слабостью, адово отродье. – Я не причиню вреда никому из жителей Дома Света, с сегодняшнего дня и до конца отбора. Клянусь.
Аластор услышал раскаты грома. Глаза ведьмы сверкнули алым, а гранатовая кровь пролилась из пореза на её ладони.
− Поклянитесь и в том, что не желаете зла королевской семье, − внезапно пробасил отец, и глаза ведьмы сузились. Аластор обернулся, и взгляд его привлёк не заполняющийся кровью надрез на ладони отца, а собирающаяся алая лужица чуть дальше от трона. Там, где было пусто. Воздух возле неё пошёл рябью, но кровь никуда не делась, и это заставило принца нахмуриться. – Что вы здесь лишь по моей просьбе, леди. Или возвращайтесь в Сферу Тени и Крови.
− Я, − женщина высоко задрала подбородок, смерив короля уничижительным взглядом, − клянусь.
Аластору показалось, что он услышал хихиканье где−то под ногами. Лужица крови, образовавшаяся там сама по себе, вспенилась и зашипела, новый раскат грома сотряс зал, а в следующее мгновение неверие отразилось на лице ведьмы, прежде чем её глаза закатились. Она проморгалась, шаря руками по воздуху, словно потеряла зрение, а потом ноги её подкосились.
Аластор заметил загоревшийся глаз белой змеи на шее ведьмы в тот момент, как подхватил женщину в сантиметрах от каменного пола. Он не знал, зачем это сделал. Мир вздохнёт спокойно, если ведьма расшибет голову и не проснётся, никто не станет оплакивать её ни в одной из Сфер. Даже её ковен поднимет кубки в день её погребения.
И всё же Аластор обнаружил себя сжимающим тонкую талию женщины. Что−то внутри него задрожало, а проклятая магия заклубилась в груди, требуя дать ей волю, обжигающим пламенем пронеслась по венам, сжала сердце в тиски и заставила камень в кольце затрещать от давления, а после пойти трещинами. Кончики пальцев закололо так, будто в них впились сотни игл. Аластор сглотнул, огорошенный бурей чувств, что вонзилась в сердце и заставила его биться так сильно и быстро, как еще никогда до этого. Ведьма прокляла его!
И когда она открыла глаза, прозрачно-голубые, без отблесков пламени в глубине, парень едва не зарычал от злости, смотря в её обманчиво−невинное лицо. Ведьма приоткрыла губы и с удивлением посмотрела на его руки, захлопав ресницами. Испуг отразился на её лице, и это заставило Аластора задрожать от ярости и ранее неизвестных ему чувств.