Однако, это опять отступление, вставленное, когда написано уже 223 страницы. Вернёмся к основному тексту.
А какие зажигательные и душевные песни тогда пели!… «Марш энтузиастов», «Марш авиаторов», другие песни великого композитора И.О. Дунаевского, и вообще песни 30-х, 40-х, 50-х, 60-х годов. Слушать и петь их было ни с чем не сравнимое удовольствие. Не в пример нынешним, они писались для людей, для народа, а не для исполнителей и наживы. Они имели смысл, иногда очень глубокий, не то, что нынешняя дребедень лишь за немногим исключением, не сильно жалуемым сценами. Послушайте, сами убедитесь. Кстати, советское радио не только душевные и зажигательные песни транслировало, но и классическую музыку практически ежедневно – это я М.С.Казинника вспомнила...
Именно на волне этого энтузиазма стало возможным создание нового, не известного тогдашней истории государственного устройства, основанного на принципах коммунизма, но не успевшего достичь основного, главного условия — безнасильственностипри общественной форме собственности. Но даже за то, что такая попытка состоялась, следует отдать должное настоящим политическим Слонам – очень редкому явлению на политической арене во все исторические времена, которых сейчас каждая моська считает своим долгом облаять. (Вот уж кто точно обрёл бессмертие, так это Иван Андреевич Крылов – продолжатель Эзопа).
Если хотите составить более подробное представление о том времени, адресую вас к такому «бриллиантику» в россыпи литературных «самоцветов», ссылки на которые я постоянно делаю по ходу текста: Игорь Прелин «Афтограф президента», «Агентурная сеть», «Последняя вербовка». Это интереснее, чем «Три мушкетёра» Александла Дюма для 15-летнего возраста.
Интересно, а каково моё собственное, личное отношение к нашим вождям? Самым дорогим и близким для меня был, конечно же, дедушка Ленин, о котором я с малолетства знала намного больше, чем о собственных родных дедушках, которые тоже умерли задолго до моего рождения, т.к. я была поздним ребёнком, предпоследним в моём поколении родственников и потому теперь в этом поколении осталась уже одна. Когда к нам приезжали родственники из других городов, мы обязательно ходили на экскурсию в ставший музеем Дом Ленина, как все нормальные люди ходят по праздникам в гости к старшим родственникам, если они не живут вместе. В Доме Ленина мы бывали и по другим важным поводам, например, там нас принимали в пионеры. У меня даже сохранился плохо различимый снимок из газеты "Ульяновский комсомолец", на котором мы после этого события просто бегаем по двору музейного комплекса, типа резвимся – так попросил журналист-фотограф. Хорошо помню, как однажды собираясь в школу и завязывая новенький галстук перед трюмо, я размышляла о том, есть ли кто-нибудь, за кого я могла бы отдать свою жизнь? Возможно, кому-то это покажется странным. Но дети моего поколения рано знакомились с понятием «смерть». Мы жили на центральной улице города, а потому почти ежедневно, а иногда и по нескольку раз в день выбегали со двора, чтобы хотя бы взглядом проводить траурную процессию под душераздирающие звуки похоронного марша. До сих пор самым проникновенным музыкальным произведением всех времён и народов я считаю "Траурный марш" Фредерика Шопена даже по сравнению с произведениями Баха, Бетховена или "Свадебного марша" Мендельсона и других гениальных музыкальных произведений. Прохождение траурных процессий по улицам города было запрещено только в середине 50-х годов. А когда мне было 4-5 лет, старшая сестра изучала в школе роман Фадеева «Молодая гвардия» и, по моей просьбе, мне его рассказывала, да и про пионеров-героев я часто просила её рассказать, как и папочку донимала просьбами рассказать про войну. Но он-то уходил от ответов. Однажды, выведенный из себя моими приставаниями, он сказал: «Вот вырастешь, и сама книгу напишешь!». Но я-то тогда уже в школе училась, и после написания первого в своей жизни Сочинения, за которое получила оценку 4, потому что, про кошку написала, что «она ест мясо с молоком», а надо-то было, как я потом додумалась, «она ест мясо и молоко», я поняла, что на литературном поприще я – полная бездарь, тем более, что на войне не была, так как же я про неё писать буду? Но к папочке с тех пор приставать перестала.